В семнадцать Ташка считала себя видавшим виды самостоятельным человеком, и в чем-то небезосновательно. Вряд ли мало знающий жизнь решался бы так отважно ходить автостопом из конца в конец страны, причем без спутника. В одиночку выпутываться из неизбежных в таких случаях неприятностей, начиная от мелочей — ливня, от которого негде укрыться, или потери денег — Ташка тоже основательно навострилась. С рыжеватой, кудрявой, как хризантема, головой, разноцветными ногтями и в дурашливо-розовых кроссовках, она мелькала то тут, то там, с кем только ни дружила, даже если дружба длилась всего полчаса.
Добавить в моё избранное
8 мин, 49 сек 11400
На сей раз, впрочем, спутник у нее был, и, как она надеялась, постоянный. Не на стоп, а на всю жизнь. Что уж ее привлекло в излишне романтичном второкурснике с режиссерского факультета, может, внешность эльфийского принца — хоть Ташка и недолюбливала красавчиков, может, мозги, нашпигованные выдержками из энциклопедий — в общем, для общества Ташка была потеряна.
Звали принца Антоном.
Направлялись они по трассе довольно далеко, за полторы тысячи километров, к Ташкиной тетке. Вернее, она — к тетке, а спутник планировал жить у каких-то приятелей, ему самому не очень ясных, но с расчетом, что в крайнем случае найдется, кому приютить.
Стоял погожий август, самый его конец, со звездными ливнями, сухими семенами и стаями птичьей мелюзги, взмывающей со спелых полей. Ташка с Антоном не спешили, брели пешком, ночевали в придорожных лесках, время от времени тормозили водителей — то сонно-неразговорчивых, то веселых и компанейских — и проезжали сотню-другую километров, миновали города, потом снова брели мимо полей и деревушек.
Компанию молодежи они заметили, когда пробирались по совершенно безнадежному с точки зрения стопа участку, на краю слегка желтеющих лесопосадок. Компания выглядела безобидной — шесть человек, три парня, три девушки, с давно устаревшими, чудовищно неудобными шарообразными рюкзаками, двумя гитарами и массой хорошего настроения.
Сразу видно — туристы на всю голову, думала Ташка. Свитера и штаны какие-то допотопные, стрижки тоже отнюдь не модные. С какой радости они просто брели вдоль дороги, а не, допустим, мерили версты в тайге, было не очень ясно, однако у всех свои развлечения.
Ташке с Антоном ребята обрадовались.
Сами были чуток постарше, из-за стрижек-причесок так и еще взрослее казались, но приняли, как своих. Развели костерок, напоили чаем, сварили ведро лапши. На ночь остановились в лесопосадках, и Ташка со спутником присоединились, разбили крохотную «двушку», с тихим ужасом покосились на тяжеленные брезентухи компании. Когда стемнело, расчехлили гитару, один из парней, по имени Игорь, запел вроде незнакомое, но где-то на задворках сознания Ташки опознаваемое.
Голос у него был с горчинкой, и это вдыхало жизнь в чрезмерно сладкую песню.
«И судьбой не избалована, Вдруг проснёшься коронованной, Царство осени бесценное Упадёт к твоим ногам».
Его слушали с улыбкой и подпевали, и Ташке было слегка досадно — играть она не умела, а вот голосом обладала неплохим. Но тут разве что мурлыкать, поймав мотив. Песни были приятными, но по большей части совсем не известными. Веяло от них добротной романтичной стариной. И шутки у них были слегка не от мира сего — когда одна из девушек, Наташа, ступила неловко, чуть не опрокинув ведро, Игорь рассказал не очень понятную, но смешную байку о строителях таежного городка и медведях.
Девушка шутливо обиделась, но скоро у костерка вновь царили мир и согласие.
«Когда исчезнут в мире песни - Дома не рухнут, гром не грянет, Все, все останется на месте:
Зелень лесов, закат багряный И будет ветер биться в крыши, И будут люди жить под ними»… Юлька наклонилась, поправить выкатившееся из костра поленце, светлая длинная прядь упала на лоб. От неосторожно тронутой деревяшки искры взлетели, девушка со смехом отшатнулась.
— Спалишь свою гриву, — сказал Николай лениво, с ноткой «предупреждал, но не слушают».
Как с ними уютно, подумала Ташка. И сами они уютные, сразу видно — друзья настоящие, хоть и ворчат, и пихаются, а притерлись, понимают с полуслова, если надо.
Наташа, вскрывая консервную банку, порезалась. Игорь опять пошутил на тему ее неуклюжести, ту же байку короткую вспомнил. «Повторяются», — подумала Ташка. Стало досадно — будто застукала за чем-то неприличным. Но тут же простила недостаток остроумия.
Переночевали, под утро слушали далеких голосистых петухов, лагерь собрали и побрели вместе. До города, где жила Ташкина тетка, оставалось немного, если поймать машину, так часов пять, но приятно было неторопливо брести по хорошей погоде, наслаждаться видом пожелтевших полей, где то кукуруза торчала многослойными коконами, то чернолицые подсолнухи глазели на проходящих, обмениваться шутками, порой делать глоток чая из допотопного термоса — о чае позаботились новые знакомые.
Пожалуй, только к вечеру Ташка начала ощущать некоторую тревогу. Объяснить ее не получалось: приличные ребята, легкая дорога, и почаще бы такие попутчики.
Не оставляло ощущение, что они идут не то что бы не туда — дорога одна, — а словно вообще не идут. Кустики-деревца исправно сменяли друг друга, километры текли один за другим, но вон тот сарай Ташка определенно видела раньше, и кривая береза ужасно знакомая, все было в разной последовательности, но девчонке чем дальше, тем больше пейзажи не нравились.
— Тоошк, — дергала она кавалера за рукав.
— Давай одни пойдем.
Звали принца Антоном.
Направлялись они по трассе довольно далеко, за полторы тысячи километров, к Ташкиной тетке. Вернее, она — к тетке, а спутник планировал жить у каких-то приятелей, ему самому не очень ясных, но с расчетом, что в крайнем случае найдется, кому приютить.
Стоял погожий август, самый его конец, со звездными ливнями, сухими семенами и стаями птичьей мелюзги, взмывающей со спелых полей. Ташка с Антоном не спешили, брели пешком, ночевали в придорожных лесках, время от времени тормозили водителей — то сонно-неразговорчивых, то веселых и компанейских — и проезжали сотню-другую километров, миновали города, потом снова брели мимо полей и деревушек.
Компанию молодежи они заметили, когда пробирались по совершенно безнадежному с точки зрения стопа участку, на краю слегка желтеющих лесопосадок. Компания выглядела безобидной — шесть человек, три парня, три девушки, с давно устаревшими, чудовищно неудобными шарообразными рюкзаками, двумя гитарами и массой хорошего настроения.
Сразу видно — туристы на всю голову, думала Ташка. Свитера и штаны какие-то допотопные, стрижки тоже отнюдь не модные. С какой радости они просто брели вдоль дороги, а не, допустим, мерили версты в тайге, было не очень ясно, однако у всех свои развлечения.
Ташке с Антоном ребята обрадовались.
Сами были чуток постарше, из-за стрижек-причесок так и еще взрослее казались, но приняли, как своих. Развели костерок, напоили чаем, сварили ведро лапши. На ночь остановились в лесопосадках, и Ташка со спутником присоединились, разбили крохотную «двушку», с тихим ужасом покосились на тяжеленные брезентухи компании. Когда стемнело, расчехлили гитару, один из парней, по имени Игорь, запел вроде незнакомое, но где-то на задворках сознания Ташки опознаваемое.
Голос у него был с горчинкой, и это вдыхало жизнь в чрезмерно сладкую песню.
«И судьбой не избалована, Вдруг проснёшься коронованной, Царство осени бесценное Упадёт к твоим ногам».
Его слушали с улыбкой и подпевали, и Ташке было слегка досадно — играть она не умела, а вот голосом обладала неплохим. Но тут разве что мурлыкать, поймав мотив. Песни были приятными, но по большей части совсем не известными. Веяло от них добротной романтичной стариной. И шутки у них были слегка не от мира сего — когда одна из девушек, Наташа, ступила неловко, чуть не опрокинув ведро, Игорь рассказал не очень понятную, но смешную байку о строителях таежного городка и медведях.
Девушка шутливо обиделась, но скоро у костерка вновь царили мир и согласие.
«Когда исчезнут в мире песни - Дома не рухнут, гром не грянет, Все, все останется на месте:
Зелень лесов, закат багряный И будет ветер биться в крыши, И будут люди жить под ними»… Юлька наклонилась, поправить выкатившееся из костра поленце, светлая длинная прядь упала на лоб. От неосторожно тронутой деревяшки искры взлетели, девушка со смехом отшатнулась.
— Спалишь свою гриву, — сказал Николай лениво, с ноткой «предупреждал, но не слушают».
Как с ними уютно, подумала Ташка. И сами они уютные, сразу видно — друзья настоящие, хоть и ворчат, и пихаются, а притерлись, понимают с полуслова, если надо.
Наташа, вскрывая консервную банку, порезалась. Игорь опять пошутил на тему ее неуклюжести, ту же байку короткую вспомнил. «Повторяются», — подумала Ташка. Стало досадно — будто застукала за чем-то неприличным. Но тут же простила недостаток остроумия.
Переночевали, под утро слушали далеких голосистых петухов, лагерь собрали и побрели вместе. До города, где жила Ташкина тетка, оставалось немного, если поймать машину, так часов пять, но приятно было неторопливо брести по хорошей погоде, наслаждаться видом пожелтевших полей, где то кукуруза торчала многослойными коконами, то чернолицые подсолнухи глазели на проходящих, обмениваться шутками, порой делать глоток чая из допотопного термоса — о чае позаботились новые знакомые.
Пожалуй, только к вечеру Ташка начала ощущать некоторую тревогу. Объяснить ее не получалось: приличные ребята, легкая дорога, и почаще бы такие попутчики.
Не оставляло ощущение, что они идут не то что бы не туда — дорога одна, — а словно вообще не идут. Кустики-деревца исправно сменяли друг друга, километры текли один за другим, но вон тот сарай Ташка определенно видела раньше, и кривая береза ужасно знакомая, все было в разной последовательности, но девчонке чем дальше, тем больше пейзажи не нравились.
— Тоошк, — дергала она кавалера за рукав.
— Давай одни пойдем.
Страница
1 из 3
1 из 3
