Репортаж из Черной дыры

Вчера, после ужина (это было одинокое куриное яйцо и ростбиф), я завалился спать, окруженный четырьмя вентиляторами. И проснулся где-то в половине второго от того, что тело мое клокотало от холода. До самого утра я не мог отогреться, поэтому пришлось облачаться в костюм шахтера раньше, чем планировалось.

Я зашел к Пешему ровно в четыре.

Аккуратно постучал в серую потрескавшуюся дверь, но ответа не последовало. Решив, что вламываться нет необходимости, я решил подождать его на веранде.

Солнце выкатывало из-за горизонта. Облокотившись на шаткие перила, начал рассматривать грустный пейзаж Пустоши. Впереди расстилалась бескрайняя красная равнина, тут и там из нее торчали столбы линий электропередач, где-то виднелось одинокое, полумертвое от жажды и жары дерево. Чуть поодаль громоздилась маленькая стайка рабочих вагончиков, иногда показывался рабочий и, завидев, что еще ни кто не собрался на построение, быстро забегал обратно. Я подумал, что в этих краях не особо ладят с пунктуальностью.

— Такая она, эта Пустошь. Ночи холодные, а днем можно умереть от жары.

Я вздрогнул и обернулся. Пеший стоял прямо по правую руку от меня, и я удивился, что не услышал ни скрипа двери, ни его шагов.

На нем был рабочий серый костюм, и старая облезлая шляпа. Я подумал, что она ему очень даже идет, теперь он был похож на ковбоя.

Быстрым шагом мы добрались до воронки. Пеший указал на какой-то люк и улыбнулся.

— Спускайтесь аккуратнее, — предупредил он меня.

Я поправил свой костюм, проверил фонарь на каске, сглотнул и погрузился в темноту.

… Мы спускались на подъемнике на третий уровень, и я описывал творившуюся вокруг грунтовую разруху в блокноте, как вдруг все застыло.

Наш подъемник. Мое выражение лица. Пеший. Время.

Только воздух вокруг вибрировал.

Кричали.

Снизу из самого сердца «Черной Дыры» доносился невообразимый вопль. Голос сорвался на фальцет, достиг своей кульминации, и в мгновение стало тихо. Звонкая, девственная тишина, которая обычно не предвещает ничего хорошего.

Я заставил себя повернуться к Пешему.

— Что это было? — спросил я, дрогнувшим голосом.

Секунду он молчал, а затем сказал:

— Мистер Дикс, отправляйся наверх на смежном подъемнике. Возможно там обвал, я разберусь.

Я минуту колебался между тем, чтобы ринуться к соседнему подъемнику и тем, чтобы, вооружившись ручкой и бумагой, из горячей точки настрочить сенсационный материал.

— Я поеду вниз, — твердо сказал я.

И мой инстинкт самосохранения помахал мне рукой на прощание. Я должен был это сделать. Рассел в штаны навалит от счастья, привези я ему материал о последнем камне, поднятом со дна шахты, вместе с горяченьким пирожком из парочки несчастных случаев.

Пеший посмотрел на меня с укором и нажал на спусковой механизм.

— Я думаю, что это где-то в районе пятнадцатой камеры, — сказал он.

— Тут есть аптечка. Слева у дверцы.

Я послушно отлепил от стенки маленький ящик с красным крестом, обратив внимание на пристроенное рядом ружье. От кого тут можно отстреливаться? От сороконожек?

Подъемник остановился. Мы вышли и направились вдоль монорельса. Следов обвала не наблюдалось. Я уже представлял, как буду описывать свой героический поступок:

« Четыре мили одиночества. Репортер спасает из недр «Черной Дыры» рухнувшего шахтера».

— Эй! — крикнул Пеший.

— Генри, Бабл, Филройс, Вы тут, ребята?

— Может быть, они уже поднялись на другом подъемнике? — предположил я, как вдруг нога моя угодила во что-то мягкое и влажное.

Я начал разглядывать субстанцию, в которую вляпался. Это напоминало вывернутую на изнанку шкуру животного, сдобренную щедрой порцией томатного соуса и фасоли.

Аптечка грустно вывалилась у меня из рук.

В следующий момент меня полоскало в паре шагов от того, что когда-то было Генри, Баблом или Филройсом.

Пеший так и остался стоять.

— Кто это сделал? — наконец-то спросил я, утеревшись рукавом.

— Не знаю, — сказал он остывшим голосом.

— Поднимайтесь наверх. Позовите подмогу.

Из глубины штольни раздался слабый рокочущий звук. Он был похож на щебет брошенного в ущелье камушка. Треск кузнечика. Жуткий. Ужасный звук.

— Кто там? — крикнул Пеший в глубину штольни.

— Может не стоит это выяснять, пока не придет подмога? — взмолился я.

Пеший уверенно двинулся дальше.

— Ганс, думаю, это не лучшая идея, — снова попытался я.

— Ты что же, неженка, — дошел он до поворота, — думаешь, я позволю своим ребятам вот так вот… Он не успел закончить фразу, как нечто молниеносное, острое словно бритва, полоснуло по воздуху.

«погибать»… — договаривала летящая в сторону, отсеченная голова Пешего.