Мармелад

— У меня фотка в контакте не качается, с мишками! — вопила Варька.

Тут и до Сашки дошло, что танчики повисли.

— Походу, у них в Торжке жопа! — пробурчал пацан лет десяти, гладя на метель за окнами, несущую синие щупальца вихрей мимо кривых, оголённых яблоневых стволов. Окна поскрипывали от ветра, и холодные струйки прорывались сквозь заткнутые ватой щели.

Оторвавшись от планшета, Санька сообразил, что приключения только начинаются. В двухэтажном деревянном доме было подозрительно тихо. Не бухтел телевизор на первом этаже, не ругались пьяные соседи через улицу, не мерцали китайские огоньки на елочке, украшенной старинными бабушкиными игрушками. Электричества не было от слова вообще.

Оклеенные шершавыми голубыми обоями стены ещё хранили тепло печи, но в комнату неумолимо втекали сумерки; завывал в дымоходе ветер и где-то на крыше громыхал под напором ветра железный лист. Дом был прабабкин, потом в нём кто-то жил, потом кто-то снимал, а потом родители хотели его отремонтировать, но руки не дошли. А вот Новый год решили отметить, потому что за границу ехать нельзя. Отметили, вино выпили, и на второй день к друзьям уехали.

— А давай в колядки играть! — предложила Варька, — ну типа нарядимся кем-то и пойдём соседей пугать, конфеты выпрашивать.

— Ну давай! Что-то здесь тоскливо без света, — сказал Санька, и сунул в печь ещё пару поленьев, как папа велел. Внутри весело загудел огонь, бросая из раскрытой пасти печи весёлые оранжевые лучи. Захлопывая специальной варежкой заслонку, Санька успел заметить, как со стены на него косится чей-то антрацитовый взгляд.

— Ой, кто это? Смотри, Варька, птица на стене!

— Не птица, а чучело! Её убили, и внутри ватой набили!

— А чего она тогда на меня смотрит?

— Потому, что ты тоже ватник!

Дети стали смеяться, потом Санька нашел яркий папин фонарь с аккумулятором, подставил стул и снял хитрую птицу со стены вместе с сучком, на котором она сидела. У неё были прореди голубых перьев, хитрый взгляд, и маленькая надпись «Сойка».

— А может, у них на чердаке какое старье есть? Найдём и нарядимся, — предложил Санька. Нюхом пацана, увидев на первом этаже ламповый приемник «Родина», он понял, как много здесь нетронутого старья. Может быть, даже шашка, или ружье. Или даже старый мопед! Вот было бы здорово.

— А мама не велела на чердак лезть! — возразила Варька, — там мыши.

— А что мыши? У нас фонарь есть. А ты здесь свечу в стеклянном колпаке зажги. Чтоб назад идти светло было.

Это только в американских фильмах на чердаке живут зомби, а здесь жила птица. Может быть, голубь. Когда в распахнутом черном зеве в луче фонаря кто-то вспорхнул, Санька бы точно упал с лестницы, но Варька её придержала.

Там, под гнилыми стропилами, было очень интересно. Под слоем пыли дети нашли старый самовар, лыжи, зеленую фетровую шляпу, подшивки журналов, темный медный таз, керогаз и клад. Были ещё старые книжки.

Санька взял «Анатомию человека» и «Черныя и белыя магии» Папюса, а Варька решительно потребовала спустить вниз клад, обнаруженный под стопкой проеденных мышами кружев.

А что же это ещё было? Такие обитые ржавой жестью и медными полосами тяжелые скрипучие ящички всегда применялись для хранения кладов, и ни за какие деньги их нельзя было купить в магазине.

Ларец был закрыт на маленький навесной замок, на Санька, как настоящий мужчина, отломал пассатижами петлю, практически выдернул с корнем, и предварительно очищенный от пыли ящик с печальным вздохом открылся, выпустив облачко пыли.

Внутри были какие-то письма, смешные открытки с румяными дедами морозами и ангелочками, справки с печатями, покрытые фиолетовыми вензелями желтые бумажки, несколько старых фотографий с усатым джентльменом, с барышнями в юбках, круглая табакерка слоновой кости, хранящая остатки какого-то порошка, серебряный крестик, огромные пять копеек 1870-го года, локон волос в шелковом пакетике, мраморный слоник, и раскрашенная фигурка сидящей китаянки.

Варька задумчиво тронула её, и китаянка удивленно закачала головой. Санька даже отпрянул, но просто голова этой куклы была устроена отдельно, как у собачек для автомобиля, и качалась, когда её трогают.

Санька взял из табакерки щепоть порошка, и втянул в нос. «А… пчхи! — громко выдохнул он, — прошу мадам, чистейший кокаин!» — Тьфу на тебя! Дурак. Кокаин на снег похож, а это пудра. И пахнет, как пудра. Ты ещё скажи, волшебный порошок.

— Ага, ватных птиц оживлять. Давай, для прикола на сойку насыплем?

Варька задумчиво покрутила у виска.

Больше никакого клада не было, но Санька не унимался. Он потряс ящик, и у его дна что-то загремело. Так и есть! Двойное дно!

Кнопок с тайными кодами не было, но оказалось, в ложном дне есть просто маленькая дырочка. Мальчик поддел её кривым гвоздем, крышка сдвинулась из пазов, и отошла.