Вороны

И так мне сразу жутко стало, что я едва прочь не побежал, не разбирая дороги: все, думаю, доигрались мы с этим лесом, ни за какие деньги нужно было не соглашаться здесь работать, еще в тот, первый день договор расторгнуть… А Ларин уже на рабочих орет: «Ну, чего встали? Сегодня еще вон сколько сделать надо!» И надо же было так случиться, что я в тот самый момент к нему повернулся, чтобы сказать, что на сегодня хватит… На моих глазах сверху Ларину на голову упало что-то черное, и только кровь с мозгами в разные стороны полетели, да перья вороновы заклубились, как облако. Я еще и не успел понять, что произошло, а ноги сами собой понесли прочь, и рабочие тоже побежали. Уж кое-как добрались до машин — я до своей, рабочие до фур с тягачами, и — прочь, прочь, по трассе, на предельных скоростях. Потом, когда до города добрались, сообщили в органы, дали показания, сошлись на том, что приключился с Лариным несчастный случай… Короче, там и без меня разобрались.

Я тогда сразу в этой квартире заперся, всего предварительно набрав, чтобы подольше не выходить. Сообщил я обо всем Зельцеру по телефону, он сразу заорал, что это я всю работу сорвал, что он меня в асфальт закатает… А мне уже просто все равно, меня этим не напугаешь, тем более, что я догадывался — мы все, кто к истории с Вороньим Граем причастен, свое получим.

Нервы у меня сдавать стали. Часто слышался тот крик, который я слышал, когда дерево падало. А что ночью снилось — и не передать… Темнота, и такое чувство, что собственными нервами связан с пространством вокруг, и в этом пространстве что-то такое происходит, что причиняет страшную боль, а сделать ничего нельзя. Однажды я проснулся от того, что в таком вот сне снова услышал тот крик… И понял, что это я сам кричал таким голосом, один в один, как тот старый ворон. Спятишь от такого… Яковлев замолчал, достав еще одну сигарету. Молчал и я, ожидая продолжения. И оно последовало:

— Когда я узнал, что Зельцера нашли мертвым на собственной даче, всего с ног до головы в ранах и порезах, я сразу понял, что это не киллер и не маньяк. Его убили не ножом, а когтями и клювами! Понимаешь? Это месть! Не знаю, что с рабочими — они, по большому счету, и не виноваты, по крайней мере так, как Зельцер, Ларин… и я. Когда я узнал о смерти бывшего «шоколадного короля», я как раз хотел дойти до магазина и пополнить запасы, благо деньги оставались. Но я вышел из подъезда — и сразу вернулся назад. Потому что… Замолчав на полуслове, он встал и широко раздвинул тюль на кухонном окне. И я увидел, что все деревья и телеграфные столбы возле его дома были покрыты сидящими на них воронами, число которых явно переваливало за две и даже три сотни! Они сидели неподвижно и безмолвно, именно так, как, по рассказу Яковлева, они сидели в своем таинственном лесу. Но теперь они ждали. Свою добычу.

— Видишь? — почти прошептал Яковлев, машинально задергивая тюль.

— Уже несколько дней они сидят и ждут, когда я выйду из подъезда и отойду на достаточное расстояние от него, чтобы не успеть вернуться назад. Я бы мог попытаться добежать до машины, но боюсь, что не успею быстро открыть дверцу. А еще боюсь, что им надоест ждать, и они доберутся до меня, разбив стекла… Сейчас они молчат. Но позавчера я приоткрыл окно, и крикнул, что я ни в чем не виноват, что я только исполнял чужую волю, а потом стал со слезами просить у них прощения. И тогда они захохотали — хрипло, как бесы. Это был именно смех, издевательский смех… Они не воспользовались тем, что я открыл тогда окно. Они хотят, чтобы я в одиночестве сполна испытал все мучения, предназначенные мне, чтобы возненавидел свой добровольный плен и свою жизнь, чтобы не смог вынести голода и вышел к ним добровольно. Но я все же хочу попробовать добраться до машины… Неожиданно Яковлев вцепился в мою руку:

— Теперь ты знаешь, что со мной произошло. Помоги мне, если сможешь? Помоги мне, я тебя прошу, я заплачу тебе, я отдам тебе все, что ты попросишь взамен, но — помоги мне, прогони их… Опасаясь оставаться дальше в обществе этого психопата, я высвободил руку и, пообещав что-нибудь придумать, покинул его квартиру. В течении трех следующих дней он звонил мне по нескольку раз в сутки, но благодаря определителю номера я знал, когда мне лучше не поднимать трубку.

О смерти своего бывшего товарища по университету я узнал через неделю. Погиб он, очевидно, в очередном психическом припадке, за рулем своей машины, гоня ее по трассе на полной скорости и в результате этого столкнувшись с огромной фурой, водитель-дальнобойщик которой чудом остался жив. Впрочем, для него авария также не прошла бесследно, так как он утверждал в показаниях, что легковой автомобиль, неожиданно появившийся перед ним из-за поворота, был окружен стаей черных птиц, и потому напоминал скорее темную тучу трепещущих крыльев, зигзагами несущуюся по дороге.