Гипсон

Внедрили меня кунфистом в банду отмороженных до пяток байкеров, которых подозревали в краже людей. Кунфист — так они называли тренера по боевым искусствам. Мотался я с этими молодыми отморозками по городам и весям недолго, пока не понял, что к похищениям эти секс-уроды не имеют никакого отношения. Их целью были тайные бордели. Узнав новый адресок такого «дома свиданий», байкеры с цепями и свинчатками овладевали им в прямом и переносном смысле. Когда истерзанные путаны надоедали, банда переезжала в другой город, вот как сейчас.

Беджик входил в мою группу сопровождения, которая путешествовала следом за байкерами в обычном автокемпере, таком миленьком доме на колесах со встроенным блоком электронного слежения и прослушки.

На выставке я ждал ответ на предложение прекратить операцию и варианты моего выхода из нее. Уйти ведь из банды не так просто, как кажется, это иногда сложнее, чем жить в ней. Один раз меня «ушли», организовав наезд тяжелого грузовика. До сих пор у меня в глазах стоит впечатанный в каменную стену труп несчастного бомжа. Эти разлетевшиеся в разные стороны руки-ноги и клочья мяса на бампере преследуют по ночам вместе с рычащим грузовиком.

Беджиком моего агента прозвали из-за лица, которому не нужна подпись. Природа уже на нем все написала сама. Это была бугристая, оплывшая мерзкая рожа алкаша-пропойцы с синими прожилками на рыхлом носу. Увидев его на улице, мамы с детьми ладошками тут же прикрывали им глаза и шептали молитвы, типа «спаси и сохрани».

Умница и закоренелый трезвенник, Беджик, как бурлак, скорбно нес свое порочное лицо по жизни. Встречу на выставке я назначил именно из-за того, что во многие приличные кафе и рестораны с такими мордами просто не пускали. Ничего, перекусим в местной забегаловке.

Нашел агента возле необычной скульптуры с названием «Вервие». Посреди зала к самому потолку возносился кусок веревки, сплетенный из… людей. Беджик с открытым ртом разглядывал это циничное откровение авангардистов, продолжателей поэта, предлагавшего из людей делать гвозди. Это жуткое переплетение тел, торчащие ноги и руки, раскрытые в безмолвном крике рты — тронули даже мое сердце, закостеневшее от постоянного общения с подонками, с грязью и кровью.

— Шеф, я по черепам насчитал пятнадцать человек. Миленькая вервия.

— Вервие.

— Что?

— Это слово среднего рода.

— Ладно тебе. Меня уже поздно учить, таким и помру. Выводить тебя буду я. Завтра. Вот сценарий, — Беджик всунул мне в карман клочок бумаги и отошел к другой фигуре под веселеньким названием «Кайф». На постаменте молодая женщина руками разрывала себе живот, из которого высовывалась обмотанная кишками мерзкая шавка с оскаленной мордой.

— Интересуетесь? Сегодня праздничная скидка, — возле меня замельтешил консультант выставки попугайного вида.

— А что за праздник?

— Продано сто скульптур из экспозиции «Натурпродукт».

— Вот эту гадость покупают? — я ткнул ботинком в постамент. Касаться пальцем — да после этого неделю без рук жрать придется!

— И даже очень! Видите, остались самые дорогие, многолюдные скульптуры.

— Как вы их назвали?

— Ну, автор почему-то установил цены по количественному признаку — десять штук за человека в каждой скульптуре.

— Так дешево? И кто у нас автор?

— Как, вы не знаете? Это же знаменитая Эля Гипсон! Продолжательница дела Симуна и Сибура в современных формах.

— Это кличка или… — Авторский псевдоним, если угодно. Да вон она, с директором разговаривает.

В указанном направлении я увидел… нет, назвать ее девушкой, а тем более женщиной, язык не поворачивался, это была баба, нет, бабища в бархатном рубище. На такое… нет, не тело, это для него оскорбительно, на такие телеса, что ни надень, хоть от Лорана, хоть от Кардена, все одно будет балахон в стиле несовершенства Рей Кавакуби.

Знакомиться со знаменитостями я обучен в совершенстве, поэтому быстро прилепил на грудь беджик со своим фото и крупной надписью «ПРОДЮСЕР». На звезд это слово действует, как пламя на масло. Я наступил на ногу и оттер могучим плечом зашипевшего от боли директора:

— Вики Виконт, — как дикая лошадь мотнул лохматой головой.

— О-о, какие люди в моей конюшне! — недоумение в глазах скульпторши сменилось морганием. Со стороны это напоминало поиск нужной фамилии в окошке компьютера. Придуманной мной там явно не было, что добавляло шарма таинственности. В смысле — сколько монет можно содрать с лоха на скульптурное дело.

Мы мило болтали ровно пять минут, пока я не почувствовал, что эта гора сала меня раскусила.

Зря обозвался знатоком и ценителем авангарда. Здесь трех заученных фамилий маловато. Я ощутил комариный укус, когда эта змея нежно потрепала меня по щеке. Укус исходил от перстня в виде усатой бабочки. Через секунду мир вокруг меня заколыхался, и я стал нервно хихикать.