Цветы зла

Значит, спящее под землей стянуло к себе излишки старой магии — и вырастило из них цветы. Не самое практичное решение, но итог вполне в моем вкусе. Когда-нибудь пустошь оживет, сквозь черную корку прорастет настоящая трава и деревья. Я вряд ли это увижу — некроманты живут долго, но не настолько же! — зато наверняка увидит мой преемник.

Радость, ни капли грусти.

Без разницы, чьи глаза увидят весну: главное, чтобы она когда-нибудь настала.

Возвращаюсь в башню — и малодушно решаю отложить сборы до утра. Делать здесь больше нечего, но время уже хорошо за полдень, а у меня нет желания ночевать на пустоши. Хоть раз высплюсь, как человек, да полюбуюсь на невозможные цветы. Напоследок.

Запах доносится отовсюду, легко проникая в любые щели. Наверное, с ним что-то не так: меня одолевает усталость и дремота — и я засыпаю, как убитый.

… Грохот и полыхающее за окном зарево разбудили бы мертвого. Вой, треск. Жестяной скрежет. Ходящие ходуном пол и стены. Как будто что-то рвется из-под земли, остервенело раздвигая песок, раскидывая камни и выворачивая скалы. С опозданием на полдня я понял: началось. Именно теперь.

Я лежал на грязном каменном полу, где меня сморил сон, и не мог шевельнуть пальцем. Вдохнуть, и то не мог: скованное невидимыми узами тело ощущалось как нечто, мне не принадлежащее. Теплый, бесчувственный камень. Труп. Без воздуха я мог обойтись — какое-то время — но положение было аховым. Я понял, что влип. Крепче некуда.

Глаза остались открыты, я видел оконный проем и часть стены. По лицу пробегали сполохи от танцующего в темноте костра, под спиной вздрагивали камни. Воздух стонал от магии, но чутье отказало: я не мог разобрать, что происходит снаружи, и хотя бы приблизительно оценить вязь и источник задействованных чар.

Все было укрыто тьмой. Мне оставалось только ждать, пока сковывающая меня ладонь не сомкнется, окончательно выжимая подобие жизни из тела, или не выдержит кладка.

Я очень надеялся, что умру раньше, чем до меня доберется беснующееся снаружи неведомое. И смерть не заставила долго себя упрашивать, спуская с цепи магическую бурю невиданной мощи и милосердно гася сознание.

Разбудил меня солнечный луч, танцующий по щеке. Лицо было засыпано каменной крошкой, рядом лежало здоровенное бревно. Чуть левее — и мне бы пришлось долго отскребать мозги с пола… Тело снова было моим. Никаких повреждений, не считая синяков и пары десятков ссадин.

Хорошо. Даже отлично.

В воздухе повисла пыль, мешая разглядеть творящееся снаружи. Я сплюнул набившийся в рот песок и пошел проверять, что именно пропустил ночью.

Вздувшегося между скал холма больше не было. На его месте возвышалась стальная башня — три яруса, круглая крыша, окна затканы тускло-оранжевым. Каждый ярус опоясан набранным из пластин балконом, похожим на перевернутую шляпку гриба, из стен торчат ухмыляющиеся морды горгулий. Живые это звери или литье — я предпочел бы не выяснять, как и природу пляшущего в окнах сияния: от замка отчетливо веяло злом.

Не грязной, но весьма полезной в быту некромантией. Не высшими арканами ментальной магии. Не шалостями стихийных духов, не безобидными завываниями призраков. Тем самым изначальным злом, которое век за веком старается прорваться в наш мир из иных плоскостей бытия — и век за веком встречает отпор.

Все-таки вторжение. Совет был прав.

Основание замка составляли расходящиеся веером плиты, на их верхних гранях торчали длинные шипы. Все — металл, блестящий в лучах рассветного солнца. В провалах между плитами качались колючие ветки, усыпанные черными цветами. Совершенно невредимые. Благоухающие так сладко, что дышать невмоготу.

Заросли шипов напоминали тычинки, окружающие пестик-башню. Изогнувшиеся от центра скалы стали еще больше похожи на скрученные холодом лепестки. Все вместе — шипы, башня и скалы — образовали диковинный цветок: изящный, броский, неописуемо мерзкий.

Надо сообщить в Совет. Как можно скорее, а еще лучше — вчера. Но сомневаюсь, что зло так просто меня отпустит. Поиграет — и раздавит, как надоевшую куклу… По земле скользнула тень. Следом донесся рык и свист разрезаемого крыльями воздуха.

Драконы заходили в атаку так красиво, что глазам было больно. На сталь обрушился огненный смерч, венчающий башню купол треснул от мощного взмаха хвоста. Шипы оплывали лужами грязи, черные цветы превращались в пепел… «Зло — это отравленный цветок. Его красота — безумие, его аромат — смерть»… — вспомнил я строки, подсмотренные в одной из книг учителя.

Драконы с нами — и, значит, мы еще поборемся.

На любой цветок рано или поздно находится свой садовник.