Книга на чердаке

Шторм, терзавший побережье последние три дня, наконец-то стих. Все в природе дышало чистотой и свежестью. У меня не было ни сил, ни желания работать, и я вышел перед завтраком побродить и подышать изумительным воздухом.

Ранее я не видел необходимости описывать собственный дом и берег, на котором он расположен, но здесь необходимо сказать несколько слов о месте, в котором разыгрались зловещие и необъяснимые события, о которых пойдет речь ниже. Да, необъяснимые! Я так до сих пор не смог разобраться, кто… Впрочем, и об этом позже.

Дом мой стоит на отшибе, и в моем маленьком владении хозяйничаем только я с моей экономкой да пчелы. Моя вилла находится на южном склоне возвышенности Даунз, с которой открывается широкий вид на Ла-Манш. В этом месте берег представляет собой стену из меловых утесов. Прибой докатывается до самого их подножия. Во время отлива на берегу остаются большие лагуны. Все эти заливчики и выемки превращаются в великолепные бассейны для плавания и с каждым приливом заполняющиеся свежей водой. Спуститься к воде можно по единственной длинной извилистой тропке, крутой и скользкой. Внизу тропка обрывается у пляжа шириной примерно в сто ярдов. Он покрыт галькой и голышом и не скрывается под водой даже в часы прилива. Этот чудесный берег тянется на несколько миль в обе стороны и прерывается только в одном месте небольшой бухтой. В этой бухте и расположена деревня Фулворт.

Так вот, я решил прогуляться после трех дней вынужденного затворничества и шел по дорожке, ведущей к крутому спуску на пляж, когда меня кто-то окликнул. Обернувшись, я увидел Гарольда Стэкхерста. Он весело махал мне рукой.

В полумиле отсюда находится его знаменитая школа. Это довольно обширный дом, в котором живут ученики, человек двадцать учеников, и их учителя. Сам Стэкхерст, в свое время знаменитый чемпион по гребле, теперь широко эрудированный ученый, и в штат он себе набрал людей, которые вполне могут преподавать сразу по нескольким предметам, так что учителей немного. С того времени, как я поселился на побережье, нас с ним связывают самые дружеские отношения. По вечерам мы со Стэкхерстом часто заходим друг к другу, не нуждаясь в особом приглашении.

— Что за утро, мистер Холмс! — радостно произнес Стэкхерст.

— Так я и знал, что встречу вас. А я кричу вам, кричу… — Я не слышал вас из-за Стреляющего камня, — сказал я.

Невдалеке от берега есть несколько крупных камней, немного выступающих из воды. Местные ребятишки любят нырять с них. Один из них имеет естественное вертикальное отверстие, которое, видимо, проходит насквозь. Благодаря этому, когда на море волнение, из верхушки камня часто с шумом и грохотом вырывается струя воды. Эту местную достопримечательность называют Стреляющим камнем, поскольку звук действительно похож на звук ружейного выстрела.

— Я вижу, вы собрались купаться, — заметил я.

— Так оттопыривает карман плаща только в три раза свернутое школьное полотенце.

Стэкхерст засмеялся:

— Опять вы взялись за свои старые фокусы с дедукцией, Холмс! Макферсон уже вышел спозаранку, мы, наверное, встретим его здесь.

Фицрой Макферсон — видный, рослый молодой человек — преподавал в школе естественные науки. Он страдал пороком сердца вследствие перенесенного ревматизма; но, будучи природным атлетом, отличался в любой спортивной игре, если только она не требовала от него чрезмерных физических усилий. Купался он и зимой и летом. Я и сам завзятый купальщик, и мы часто встречались с ним на берегу.

Тут мы увидели самого Макферсона. Его голова показалась из-за края обрыва, у которого кончалась тропка. Через мгновение он появился во весь рост, пошатываясь, как пьяный. Лицо его и грудь были крови, одежда разодрана — и не только одежда. Разорванные внутренности свисали из живота; он придерживал их рукой. Он сделал еще пару неверных шагов и упал ничком на землю. Мы со Стэкхерстом бросились к нему — он был от нас ярдах в пятидесяти — и перевернули его на спину.

— Проклятая глубина… — пробормотал он.

Макферсон судорожно приподнялся, но тут же завалился набок. Он был мертв.

Стэкхерст остолбенел от неожиданного страшного зрелища. Мои чувства мгновенно обострились. Я понял, что мы оказались свидетелями убийства. Я вспомнил грохот, который принял за звук Стреляющего Камня. Но море было спокойно.

И весьма возможно, на пляже кто-то на самом деле стрелял.

Я опустился на колени. Стэкхерст, стоя, склонился над трупом. На нас упала чья-то тень. Я оглянулся и увидел, что к нам подошел Ян Мэрдок.

Мэрдок преподает в школе Стэкхерста математику. Это высокий, худощавый брюнет. Волосы у него черные, жесткие, всегда растрепанные, словно иглы дикобраза (говорят, в его жилах есть примесь крови чуть не самих ирокезов, самых свирепых индейцев Нового Света), а глаза голубые, крупные, чуть навыкате. Черты лица его неправильны, оно все словно перекошено.