Почему мне в зонах всегда снятся цветные сны? Как божья компенсация серости лагерного быта? Или это общение влюбленных умов? Еще на первой ходке я читал, что любящих людей соединяют незримые волны, по которым перетекают их мысли и чувства.
Добавить в моё избранное
8 мин, 0 сек 14460
Насчет чувств — сомневаюсь. Конец осени, теплую одежду дадут только в декабре. Никого не интересует, что метет снежная поземка и днем идут ледяные дожди. От холода постоянно просыпаюсь в мелкой дрожи. Что-то Зойка не спешит мысленно передать мне хоть капельку тепла своего тела, пышущего страстным жаром.
— Моцик, — тихий голос Сипатого, моего соседа по нарам.
Это мое погоняло. Я высовываю голову из-под второго тонкого матраса.
— Моцик, это ты из-за шмоток слил Серого? — Сипатый ткнул пальцем на пустующие нары надо мной.
— Сам он. От слоенки, — я опустил край матраса.
Ну, может и я. Хотя… Всего лишь отдал Серому свою баночку сапожного крема.
У косяков она идет первым сортом. Косяками здесь зовут черных нарков. Права на долю плана или травки у этих молодых зэков по первой ходке еще нет, вот и травятся всякой дрянью, только, чтобы хоть на часок забыться. Слоенку делают из сапожного крема. Мажут на кусок хлеба и кладут на горячую трубу. Потом, когда хлеб напитается, верхушку срезают. Мучаются животом, конечно, но торкает от крема не хило.
Серый два дня назад сожрал сразу четыре куска слоенки и откинул ночью копыта. Долго хрипел, стонал, потом свалился на земляной пол и стал пыль жрать. Я его потом втихаря отволок на свинарник. Хоть какая от него польза будет.
Вчера на перекличке записал его в беглые. А матрас себе забрал. Спишут Серого только через месяц, так что попользуюсь еще.
— Моцик, — опять Сиплый.
— Ну?
— А я видел, как ты его свиньям тащил. Не возьмешь с собой — Зубу скажу.
Вот, сучара, догадался, что я в бега готовлюсь. Хотя, особо я и не скрывался.
Зуб, старый вор, держит наш барак. Чтобы от него откупиться — долю надо вносить, а у меня сейчас — шаром покати. Вот и молчу. Но Сиплый — не помеха.
— Рано еще. Бончок не собрал. А ты, хочешь уходить — тоже собирай, — бончок, это минимум вещей для побега.
— А план у тебя есть?
— Есть, все есть, завтра расскажу, — я отмахнулся и прикрыл край матраса.
Сиплый тоже из черных нарков, сжег горло кислотой.
Завтра. Завтра у нас с ним будет разное. Ладно, оставлю ему оба матраса, пусть припухнет. Меня Зойка греть будет.
Забодала она меня этим портфельчиком с валютой, который я после удачного дела скинул в автоматическую камеру на вокзале. Видела она, как я вышел с ним из обменного пункта. Ее машина заглохла на перекрестке, а я уже ждать не мог.
Я же не знал тогда, о чем с Зойкой беседуют два мордоворота в форменных фуражках. Подумал, что ее повязали. Это теперь я понимаю, что не так все было.
А тогда меня гнала вперед бомба в обменнике. У меня было на отход всего пять минут. Вся рассчитанная Зойкой арифметика плана отхода полетела к черту.
Да, как всегда, забыли про овраги. И это уже в третий раз. Когда Зойка выложила свою идею, как взять обменник, мы с Гнутым были поражены ее умом, фантазией и талантом. Бонни с Клайдом отдыхают. Главное — гениально просто.
Расположились мы в Зойкиной квартире втроем. Это ее условие. Я не возражал, так как основным местом жительства для меня давно стали зоны и лагеря. Да и на хате мы вместе встречались крайне редко. Зойка все светлое время работала натурщицей, Гнутый был ночным барменом, а я — отсиживал сроки после срыва очередного гоп-стопа.
Что особенно обидно, планировали всегда втроем, а сидеть приходилось только мне. Вот как после последнего случая. Да, план был хорош.
Зойка все разложила по полочкам, рассчитала по минуткам. Гнутый делает бомбу в чайнике, я спаиваю бомжа и денежки обменного пункта наши. Правда, сначала возникли трудности с моим устройством на место охранников пункта обмена валюты.
Владельцу обменника никак не нравились мои хлипкие габариты. Гнутому пришлось трем их секьюрити переломать свинцовой трубой руки и ноги, прежде чем и я сгодился.
Бомжа моих размеров я нашел в подвале Зойкиного дома. С ним проблем не будет. Мужик отрубался насмерть после стакана водки. Оставалось только подождать праздника. Перед праздником народ звереет и сумками несет валюту в обменник из всех возможных загашников.
Все шло прекрасно до трех часов. До начала операции. Гнутый в маске пришел вовремя. Стукнул меня для вида и для видеокамер по кумполу. Моим ключом охранника открыл дверь кассы и треснул перепуганную насмерть девчушку уже не для вида. Глупышка, она не знала, что для ее же пользы. Потом разбил обе видеокамеры.
Я, после отруба кассирши, усадил бомжа на свое место и приладил ему на колени чайник с водой. По расчетам Гнутого вода закипала через пять минут. В момент отключения чайника срабатывала бомба, скрытая в корпусе. Двести грамм пластида делали «мой труп» из бомжа непригодным для опознания, разбрызгивая его по стенам тесной каморки.
Кассиршу защитит бронированное стекло и стена.
— Моцик, — тихий голос Сипатого, моего соседа по нарам.
Это мое погоняло. Я высовываю голову из-под второго тонкого матраса.
— Моцик, это ты из-за шмоток слил Серого? — Сипатый ткнул пальцем на пустующие нары надо мной.
— Сам он. От слоенки, — я опустил край матраса.
Ну, может и я. Хотя… Всего лишь отдал Серому свою баночку сапожного крема.
У косяков она идет первым сортом. Косяками здесь зовут черных нарков. Права на долю плана или травки у этих молодых зэков по первой ходке еще нет, вот и травятся всякой дрянью, только, чтобы хоть на часок забыться. Слоенку делают из сапожного крема. Мажут на кусок хлеба и кладут на горячую трубу. Потом, когда хлеб напитается, верхушку срезают. Мучаются животом, конечно, но торкает от крема не хило.
Серый два дня назад сожрал сразу четыре куска слоенки и откинул ночью копыта. Долго хрипел, стонал, потом свалился на земляной пол и стал пыль жрать. Я его потом втихаря отволок на свинарник. Хоть какая от него польза будет.
Вчера на перекличке записал его в беглые. А матрас себе забрал. Спишут Серого только через месяц, так что попользуюсь еще.
— Моцик, — опять Сиплый.
— Ну?
— А я видел, как ты его свиньям тащил. Не возьмешь с собой — Зубу скажу.
Вот, сучара, догадался, что я в бега готовлюсь. Хотя, особо я и не скрывался.
Зуб, старый вор, держит наш барак. Чтобы от него откупиться — долю надо вносить, а у меня сейчас — шаром покати. Вот и молчу. Но Сиплый — не помеха.
— Рано еще. Бончок не собрал. А ты, хочешь уходить — тоже собирай, — бончок, это минимум вещей для побега.
— А план у тебя есть?
— Есть, все есть, завтра расскажу, — я отмахнулся и прикрыл край матраса.
Сиплый тоже из черных нарков, сжег горло кислотой.
Завтра. Завтра у нас с ним будет разное. Ладно, оставлю ему оба матраса, пусть припухнет. Меня Зойка греть будет.
Забодала она меня этим портфельчиком с валютой, который я после удачного дела скинул в автоматическую камеру на вокзале. Видела она, как я вышел с ним из обменного пункта. Ее машина заглохла на перекрестке, а я уже ждать не мог.
Я же не знал тогда, о чем с Зойкой беседуют два мордоворота в форменных фуражках. Подумал, что ее повязали. Это теперь я понимаю, что не так все было.
А тогда меня гнала вперед бомба в обменнике. У меня было на отход всего пять минут. Вся рассчитанная Зойкой арифметика плана отхода полетела к черту.
Да, как всегда, забыли про овраги. И это уже в третий раз. Когда Зойка выложила свою идею, как взять обменник, мы с Гнутым были поражены ее умом, фантазией и талантом. Бонни с Клайдом отдыхают. Главное — гениально просто.
Расположились мы в Зойкиной квартире втроем. Это ее условие. Я не возражал, так как основным местом жительства для меня давно стали зоны и лагеря. Да и на хате мы вместе встречались крайне редко. Зойка все светлое время работала натурщицей, Гнутый был ночным барменом, а я — отсиживал сроки после срыва очередного гоп-стопа.
Что особенно обидно, планировали всегда втроем, а сидеть приходилось только мне. Вот как после последнего случая. Да, план был хорош.
Зойка все разложила по полочкам, рассчитала по минуткам. Гнутый делает бомбу в чайнике, я спаиваю бомжа и денежки обменного пункта наши. Правда, сначала возникли трудности с моим устройством на место охранников пункта обмена валюты.
Владельцу обменника никак не нравились мои хлипкие габариты. Гнутому пришлось трем их секьюрити переломать свинцовой трубой руки и ноги, прежде чем и я сгодился.
Бомжа моих размеров я нашел в подвале Зойкиного дома. С ним проблем не будет. Мужик отрубался насмерть после стакана водки. Оставалось только подождать праздника. Перед праздником народ звереет и сумками несет валюту в обменник из всех возможных загашников.
Все шло прекрасно до трех часов. До начала операции. Гнутый в маске пришел вовремя. Стукнул меня для вида и для видеокамер по кумполу. Моим ключом охранника открыл дверь кассы и треснул перепуганную насмерть девчушку уже не для вида. Глупышка, она не знала, что для ее же пользы. Потом разбил обе видеокамеры.
Я, после отруба кассирши, усадил бомжа на свое место и приладил ему на колени чайник с водой. По расчетам Гнутого вода закипала через пять минут. В момент отключения чайника срабатывала бомба, скрытая в корпусе. Двести грамм пластида делали «мой труп» из бомжа непригодным для опознания, разбрызгивая его по стенам тесной каморки.
Кассиршу защитит бронированное стекло и стена.
Страница
1 из 3
1 из 3
