Добавить в моё избранное
8 мин, 0 сек 14459
По расчетам она позже расскажет, как я, охранник, до последней капли крови защищал валюту и ее честь.
Гнутый переложил богатую выручку в разбухший портфель и передал мне. Я вышел и дал знак Зойке, чтобы та подъехала и забрала нас от обменника. Гнутый в это время включил чайник и, как ошпаренный, выскочил из дверей.
— Где тачка?
Я только обреченно показал на перекресток, где Зойку под локоток мило держали два служивых в фуражках.
— Бежим, у нас три минуты!
Почему три, договаривались же на пять? Но выяснять было некогда и мы рванули в разные стороны.
Взрыв грохнул еще раньше, чем я заскочил в ближайший проходной двор. И тут я вспомнил — почему? Я же, как раз перед приходом Гнутого, кипятил воду в своем чайнике. Вот ее-то горячую и залил в свою бомбу наш доморощенный взрывник-самоучка. Другой воды не было. Каюсь, мой косяк. Видно, за него мне и пришлось ответить.
Проходными дворами я добежал до вокзала и сбросил портфель в ячейку камеры хранения. Потом уже спокойно вернулся к Зойкиному дому.
Откуда я мог знать, что меня там в подъезде ждут друзья взорванного бомжа?
— Куда, нехристь, Вована увел? — это было последнее, что я помню после взрыва в голове.
Очнулся, когда меня служивые вытаскивали из разгромленного продуктового ларька. На шее, как бусы, висели сосиски, весь я пропах запахом водки, изо всех карманов торчали бутылки и куски колбасы. Проклятые бомжары лихо подставили меня. Им продуктов, что унесли, еще на год хватит.
С учетом прошлых сроков за ограбление киоска дали пять лет. Шишка на голове прошла, но вместе с ней испарился и номер ячейки вместе с кодом. Три раза приезжала Зойка стимулировать процесс вспоминания, но — безрезультатно.
И тогда Гнутый предложил меня вынуть с зоны, якобы на вокзале память ко мне вернется обязательно. Но я, грешным делом, думал, что вытащить они меня хотят исключительно, чтобы вытрясти из меня проклятый код своими способами. Не верят они в мою потерю памяти. А может, правда, — вспомню?
Приемов развязывания языка Гнутый знал неисчислимое множество: от крысы в кастрюле на живот до включенного паяльника в… разные места.
И, как всегда, план побега, придуманный Зойкой, был гениально прост. Дело в том, что в нашем лагере не было ни ограды, ни автоматчиков на вышках. А все потому, что лагерь находился в плавнях возле моря. Трехметровые плотные заросли камыша и илистое дно охраняло заключенных лучше любой сигнализации. Забор из колючки давно осыпался ржавой трухой, охрана была занята исключительно копчением кабаньего мяса для отправки на волю с очередным вертолетом. Зэков возили раз в месяц. Местные паханы, как везде, приторговывали наркотой, сигаретами, спиртом. Все это они получали с воли за копченое мясо. Кабанов охрана добывала с автоматами в неимоверном количестве. Зэков за сурпу из костей использовали на разделке туш и копчении на кучах камыша.
Некогда было охранять. Зэкам — воля! Иди, куда хочешь. Только — далеко ли уйдешь? Впереди до ближайшего жилья — сотня верст по камышам. Сзади — топкие гнилые болота и море. Впереди — долгая изнурительная смерть после блуждания в камышах, сзади — быстрая смерть в болотистых берегах.
Бежали иногда первоходки, но всех вскоре находили мертвыми. Объеденные кабанами или рыбами скелеты.
Зойка предложила бежать — на водных скутерах. Они с Гнутым берут пару машин на прокат, запасаются бензином и подплывают через море к краю болот. Я ночью нахожу их по миганию фонаря и — катим на свободу! Вроде все просто.
Намечен побег на эту ночь. Последняя ночь ноября. Завтра всем выдадут теплую одежду. Всем, кроме меня. Я завтра буду праздновать в ресторане за морем вместе с верными друзьями. А там не нужны теплые подштанники. Там у меня под боком будет горячая Зойка.
Вышел ровно в полночь. Главное — это держать направление. Точно на юг. Приходилось постоянно оглядываться на Полярную звезду. Сначала шел по пояс в холодной воде. Потом пошел глинистый берег. Еще полчаса. Главное — не останавливаться. Двигаться и двигаться. Но все равно от ледяной воды вскоре перестал чувствовать ступни. Шел, как на ходулях.
Слева и справа время от времени с визгом убегали вспугнутые кабаны. Они к зиме уже нагуляли жирок, им такой холод — нипочем. Ладно, дойду до друзей — там разотрусь водочкой. И снаружи, и изнутри.
И тут пошел мелкий ледяной дождь. Стало трудно дышать. Намокшая одежда стала смерзаться и стеснять движения.
Дождь перешел в снег. На ватнике мгновенно стала нарастать корка льда. Просветы между островками камыша стали расширяться. Воды было уже по колено. Но это была не вода, а ледяная шуга.
Я с трудом двигал промерзшими насквозь одеревеневшими ногами. Впереди мелькнул красный огонек.
Есть! Я у цели! Вон впереди и две фигуры на водных скутерах. Но почему они не машут мне руками?
Гнутый переложил богатую выручку в разбухший портфель и передал мне. Я вышел и дал знак Зойке, чтобы та подъехала и забрала нас от обменника. Гнутый в это время включил чайник и, как ошпаренный, выскочил из дверей.
— Где тачка?
Я только обреченно показал на перекресток, где Зойку под локоток мило держали два служивых в фуражках.
— Бежим, у нас три минуты!
Почему три, договаривались же на пять? Но выяснять было некогда и мы рванули в разные стороны.
Взрыв грохнул еще раньше, чем я заскочил в ближайший проходной двор. И тут я вспомнил — почему? Я же, как раз перед приходом Гнутого, кипятил воду в своем чайнике. Вот ее-то горячую и залил в свою бомбу наш доморощенный взрывник-самоучка. Другой воды не было. Каюсь, мой косяк. Видно, за него мне и пришлось ответить.
Проходными дворами я добежал до вокзала и сбросил портфель в ячейку камеры хранения. Потом уже спокойно вернулся к Зойкиному дому.
Откуда я мог знать, что меня там в подъезде ждут друзья взорванного бомжа?
— Куда, нехристь, Вована увел? — это было последнее, что я помню после взрыва в голове.
Очнулся, когда меня служивые вытаскивали из разгромленного продуктового ларька. На шее, как бусы, висели сосиски, весь я пропах запахом водки, изо всех карманов торчали бутылки и куски колбасы. Проклятые бомжары лихо подставили меня. Им продуктов, что унесли, еще на год хватит.
С учетом прошлых сроков за ограбление киоска дали пять лет. Шишка на голове прошла, но вместе с ней испарился и номер ячейки вместе с кодом. Три раза приезжала Зойка стимулировать процесс вспоминания, но — безрезультатно.
И тогда Гнутый предложил меня вынуть с зоны, якобы на вокзале память ко мне вернется обязательно. Но я, грешным делом, думал, что вытащить они меня хотят исключительно, чтобы вытрясти из меня проклятый код своими способами. Не верят они в мою потерю памяти. А может, правда, — вспомню?
Приемов развязывания языка Гнутый знал неисчислимое множество: от крысы в кастрюле на живот до включенного паяльника в… разные места.
И, как всегда, план побега, придуманный Зойкой, был гениально прост. Дело в том, что в нашем лагере не было ни ограды, ни автоматчиков на вышках. А все потому, что лагерь находился в плавнях возле моря. Трехметровые плотные заросли камыша и илистое дно охраняло заключенных лучше любой сигнализации. Забор из колючки давно осыпался ржавой трухой, охрана была занята исключительно копчением кабаньего мяса для отправки на волю с очередным вертолетом. Зэков возили раз в месяц. Местные паханы, как везде, приторговывали наркотой, сигаретами, спиртом. Все это они получали с воли за копченое мясо. Кабанов охрана добывала с автоматами в неимоверном количестве. Зэков за сурпу из костей использовали на разделке туш и копчении на кучах камыша.
Некогда было охранять. Зэкам — воля! Иди, куда хочешь. Только — далеко ли уйдешь? Впереди до ближайшего жилья — сотня верст по камышам. Сзади — топкие гнилые болота и море. Впереди — долгая изнурительная смерть после блуждания в камышах, сзади — быстрая смерть в болотистых берегах.
Бежали иногда первоходки, но всех вскоре находили мертвыми. Объеденные кабанами или рыбами скелеты.
Зойка предложила бежать — на водных скутерах. Они с Гнутым берут пару машин на прокат, запасаются бензином и подплывают через море к краю болот. Я ночью нахожу их по миганию фонаря и — катим на свободу! Вроде все просто.
Намечен побег на эту ночь. Последняя ночь ноября. Завтра всем выдадут теплую одежду. Всем, кроме меня. Я завтра буду праздновать в ресторане за морем вместе с верными друзьями. А там не нужны теплые подштанники. Там у меня под боком будет горячая Зойка.
Вышел ровно в полночь. Главное — это держать направление. Точно на юг. Приходилось постоянно оглядываться на Полярную звезду. Сначала шел по пояс в холодной воде. Потом пошел глинистый берег. Еще полчаса. Главное — не останавливаться. Двигаться и двигаться. Но все равно от ледяной воды вскоре перестал чувствовать ступни. Шел, как на ходулях.
Слева и справа время от времени с визгом убегали вспугнутые кабаны. Они к зиме уже нагуляли жирок, им такой холод — нипочем. Ладно, дойду до друзей — там разотрусь водочкой. И снаружи, и изнутри.
И тут пошел мелкий ледяной дождь. Стало трудно дышать. Намокшая одежда стала смерзаться и стеснять движения.
Дождь перешел в снег. На ватнике мгновенно стала нарастать корка льда. Просветы между островками камыша стали расширяться. Воды было уже по колено. Но это была не вода, а ледяная шуга.
Я с трудом двигал промерзшими насквозь одеревеневшими ногами. Впереди мелькнул красный огонек.
Есть! Я у цели! Вон впереди и две фигуры на водных скутерах. Но почему они не машут мне руками?
Страница
2 из 3
2 из 3
