Ланс Дамир

— Теперь помнишь?

Он вернул мне напряженный взгляд.

— Похоже на очередной скандал папаши с матушкой. Я сижу на лавке? Сколько же мне лет?

— По всей видимости — пять-шесть. Твоя реакция на увечье… Хм, как объяснить… Есть разница между тем, как на боль реагирует ребенок и взрослый. То есть ты был ребенком.

— Что-то такое смутно припоминаю. Но лавки и рыболовные сети -это в точку. Мой отец был рыбаком на Санатонском побережье. Но ты — единственный, кому я об этом говорю, потому что все равно узнаешь. Я ушел из дома в семнадцать лет, сменил имя, выжег из башки санатонский диалект (это оказалось невероятно сложно!) и стал придворным. Богатым, красивым, выгодно женившимся… — Карточным шулером, аферистом, уголовником… Рука Дамира в моей бесконтрольно вздрогнула.

— Никак не могу привыкнуть к твоим штучкам!

— Знаю, знаю про все твои деяния. Но больше об этом не волнуйся. Твоей жизни ничто не угрожает. Наоборот, теперь она находится в максимально возможной безопасности, ибо никто из твоих врагов не посмеет больше тебя тронуть. Нужно быть сумасшедшим, чтобы покуситься на жизнь слуги Джулиуса Чернокнижника. Только я решаю когда жить или умирать тому, кто носит мое клеймо.

Этим обещанием меня заставили подавиться гораздо быстрее, чем я мог бы предположить.

Скажем, в ту же ночь.

Френк предупредил, что к нам придут. Поэтому я оставил Ланса спать, оделся, и сидел у чуть тлеющего камина.

Некоторое время спустя в кресле рядом со мной появился пожилого вида человек, правая часть лица которого была одним сплошным ожогом с кожей, сложившейся в причудливый, повторяющийся узор.

— Рен Сентинар, бывший королевский советник, потерявший свою должность и свою жизнь в результате интриг Ланса Дамира, к вашим услугам.

— Он улыбнулся и слегка приподнял изуродованную правую бровь.

Ну что за дешевые трюки.

— Это не трюки, лорд Дениелс, это правда. Я хотел появиться перед вами в том виде, в каком был перед казнью, но решил, что это действительно будет дешевый трюк. А намек вы поймете и так. Я был послан к вам с миссией. Почему именно я? Потому что я лицо наиболее обиженное.

В последней фразе что-то было не так. Не посылают мертвых к живым с миссией сведения счетов. Тем более, если они и после смерти считают себя обиженными… — Что вам нужно?

— Ланс Дамир. И чем быстрее мы договоримся, тем быстрее я исчезну с ваших глаз. Итак, на совести вышеозначенного господина шесть смертей. Плюс я. Тяжесть его греха превысила все допустимые пределы. А оттого сюда движется королевский конвой с приказом на арест Дамира. Предлагаю вам быть благоразумным и сдать его без сопротивления. Обвинения против него весьма серьезны. Да и приговор уже готов, скрывать не стану.

Я ничего не ответил.

— У вас нет выбора, лорд Дениелс. Однако, принимая во внимание, что он уже стал вашим слугой, и вы, быть может, пожелали бы облегчить его участь, я готов пойти на уступку и сохранить ему жизнь.

— Насколько?

— А вы неглупы. Настолько, сколько ему осталось. Но умрет он все равно в тюрьме, уж необессудьте.

Я задумался.

Френк стал перепроверять все, что сказал Сентинар.

— Я хочу знать, насколько тяжел его грех.

Я не узнал, и не увидел. Я почувствовал. Переносить прочувствованное на бумагу бессмысленно. Скажу только, что я ужаснулся.

— Возьмем все наработанное им за сто процентов.

— Невозмутимо продолжил бывший советник.

— Еще одна моя вам уступка — я не потребую все сто процентов сразу. За оставшиеся ему пятнадцать лет отработать это нереально. А я по жизни реалист.

— Довольный шуткой, Сентинар тихо засмеялся себе под нос.

— Скажем, семьдесят в этой жизни, и тридцать — в следующей. Плата за эти семьдесят процентов равна, как я уже сказал, приблизительно пятнадцати годам тюрьмы. Я уже присмотрел ему камеру. Ту самую, в которой сидел я. Кормят там отвратно, да и персонал не из вежливых — милая улыбка — зато хороший вид из окна. На внутренний двор. Там все время что-нибудь происходит… — Ледяная волна ударила мне даже не в лицо, а в душу. Ненависть моего собеседника была так сильна, что досталось даже Френку.

Который завозился за моей спиной, оценивая новый поворот событий и козырь эмоционального дисбаланса, который только что случайно подбросил нам Сентинар.

— Итак, — прервал я советника — вы хотите семьдесят процентов.

— Плату за семьдесят процентов греха максимальной тяжести, да.

— Ланс заплатит двадцать… — На двадцать я не соглашусь никогда. Вы себе не представляете, какие санкции против вас применят, если вы вздумаете мешать правосудию… — … А остальные пятьдесят заплачу за него я.

— Но позвольте… — Сентинар опешил.

— Вы же не собираетесь идти в тюрьму вместо него?