Белесые, развешанные по стенам шары едва разгоняли сумрак. Вокруг колыхался туман — вязкий, густой, холодный. Такой же грозно клубился за окнами, вился под сводом, укутывая зал и его обитателей тонким, изменчивым кружевом…
Добавить в моё избранное
4 мин, 48 сек 9404
Зал был полон тенями и тусклым, обманным светом, скрадывающим черты и искажающим расстояния. Трон возносился до потолка. Витраж притворялся картиной, сотканный из драгоценного паучьего шелка гобелен сиял как витраж. Массивные, с резными спинками стулья, расставленные вдоль пиршественного стола, проваливались внутрь столешницы или нависали над ней, подобно обточенным ветром скалам. Статуи походили на мертвецов, поднятых чьей-то недоброй волей: туман тек по бессмысленным лицам, даруя им подобие жизни и чувства. А живые казались тенями: худой господин в дорожном плаще и осанистый бородач, облаченный в королевскую мантию. Будто туман распух и сгустился, застыв светло-голубыми глазами, бородкой клинышком и длинными нервными пальцами, матово блестящей короной, высоким лбом и мощными мышцами, скрытыми складками мантии.
— Прибыл гонец из Чертога Заклинателей. Колдуны говорят, что стихии потеряли пластичность, а магические потоки иссякли.
— Будет война.
— Да, сир… — Распорядись. Будет готово, доложи — я желаю взглянуть.
Крис проснулся от боли. Все горело: кожу дергало, кололо, щипало и окатывало волнами жгучего холода, будто он разом попал в огонь и в сугроб. Ломило виски, ныли зубы и кости. Он попытался схватить лежащий на тумбочке телефон, позвонить родным, друзьям, в скорую, куда угодно — но от движения голова раскололась на части, все заволокло мутным, дрожащим и серым, прорезанным ярко-алыми вспышками. Пламя охватило его целиком, сжигая плоть до костей, озноб усилился до ощущения, будто голышом нырнул в прорубь. Крис извивался и кричал, не слыша собственного крика. А потом боль перешагнула незримый порог, и сознание рассыпалось на куски: разлетелось горящими искрами, расползлось серебристыми кружевами тумана… Он еще успел обрадоваться, что боли нет — и в этот момент мир накрыла тьма, холодная, липкая и вязкая. Она выпила его суть, оставив бледно-восковую, лишенную души оболочку остывать в мокрой, перекрученной судорогами постели.
Колдуны заканчивали. Голоса стали хриплыми, пассы — неловкими. Пещерный мрак дрожал и искрил от разлитой в воздухе магии. Стены пропитал острый, кружащий голову запах «ледяной крапивы»: от него звенела душа и зудели пальцы, хотелось драться, смеяться, петь и плести заклинания. Все — разом. Мастера не поскупились и извели все запасы зелья, чтобы добыть королю самое лучшее войско.
Войско топталось у входа в пещеру. Жуткие, элегантные в своем уродстве фигуры, сотканные из света и молочных прядей тумана. Дикие. Опасные. Хищные. Созданные с единственной целью — убивать и умирать во славу своего господина.
Король вглядывался в лица, пересчитывал клыки, копья и жала. К толпе то и дело присоединялись бойцы — колдуны работали, вытаскивая из соседних миров самых строптивых новобранцев. Осталось немного: три звезды остывали, отдав все, что могли, четвертая еще сияла колючим бледно-лиловым светом. Король подошел ближе, чтобы смотреть, как рождается новый боец его войска.
— Стойте! — шепнул ему вездесущий советник.
— Сир, умоляю, не подходите ближе. Это опасно!
— Молчать! — рыкнул король, но все-таки остановился. И отсюда прекрасно видно: в звезде горит и бьется туман, обретая разум и плоть. Плавится и каменеет, складываясь в мощный хребет, пасть и когтистые лапы. Вновь расползается лужей, взвесью, беснующимися в лиловых лучах вихрями.
— Сильный боец. Долго сопротивляется! — пояснил советник с таким довольством, будто лично отыскал силача. Это мы и так знаем, подумал король, не первая война и вряд ли последняя. Но — пусть бубнит, пусть радуется… Хорошо бы противник не поскупился и выставил войско не хуже!
Скованное звездой существо наконец-то ослабло и перестало сопротивляться. Колдуны только того и ждали: сотворили из тумана такое страхолюдство, что король аж крякнул. Когти в локоть, шипастая шкура и вроде как крылья, по темноте поди разбери. Но в раскосых алых глазах светится разум.
— Хвалю! — улыбнулся король колдунам.
— Этого ставьте главным.
Он очнулся во тьме, распятый бьющими крест-накрест лучами. Боль никуда не исчезла: стала другой, но по-прежнему не давала даже вдохнуть. Казалось, с него содрали кожу, а из плоти лепят что-то иное — по собственной прихоти, не считаясь с законом природы и начальным обликом жертвы. Из слона — крокодила. Из мухи — гибрид кобры и хищной росянки.
Образы скользили по краю сознания — бледные, смазанные, не вызывающие эмоций. Как будто сознание тоже перекраивали, отсекая лишнее или ослабляя настолько, чтобы оно уже не мешало… чему?
Крис размышлял, пока мучители не закончили. В какой-то момент он понял, что надо поддаться, и поддался. Или ему внушили эту мысль… какая, в сущности, разница? Боль ушла. Теперь он чувствовал тело: здоровое, звенящее от избытка силы. Очень хотелось пойти набить кому-нибудь морду… разодрать горло и пить горячую кровь… положить врага — и выжить, единственному из тысяч… Крис смутно помнил, что когда-то у него было другое тело.
— Прибыл гонец из Чертога Заклинателей. Колдуны говорят, что стихии потеряли пластичность, а магические потоки иссякли.
— Будет война.
— Да, сир… — Распорядись. Будет готово, доложи — я желаю взглянуть.
Крис проснулся от боли. Все горело: кожу дергало, кололо, щипало и окатывало волнами жгучего холода, будто он разом попал в огонь и в сугроб. Ломило виски, ныли зубы и кости. Он попытался схватить лежащий на тумбочке телефон, позвонить родным, друзьям, в скорую, куда угодно — но от движения голова раскололась на части, все заволокло мутным, дрожащим и серым, прорезанным ярко-алыми вспышками. Пламя охватило его целиком, сжигая плоть до костей, озноб усилился до ощущения, будто голышом нырнул в прорубь. Крис извивался и кричал, не слыша собственного крика. А потом боль перешагнула незримый порог, и сознание рассыпалось на куски: разлетелось горящими искрами, расползлось серебристыми кружевами тумана… Он еще успел обрадоваться, что боли нет — и в этот момент мир накрыла тьма, холодная, липкая и вязкая. Она выпила его суть, оставив бледно-восковую, лишенную души оболочку остывать в мокрой, перекрученной судорогами постели.
Колдуны заканчивали. Голоса стали хриплыми, пассы — неловкими. Пещерный мрак дрожал и искрил от разлитой в воздухе магии. Стены пропитал острый, кружащий голову запах «ледяной крапивы»: от него звенела душа и зудели пальцы, хотелось драться, смеяться, петь и плести заклинания. Все — разом. Мастера не поскупились и извели все запасы зелья, чтобы добыть королю самое лучшее войско.
Войско топталось у входа в пещеру. Жуткие, элегантные в своем уродстве фигуры, сотканные из света и молочных прядей тумана. Дикие. Опасные. Хищные. Созданные с единственной целью — убивать и умирать во славу своего господина.
Король вглядывался в лица, пересчитывал клыки, копья и жала. К толпе то и дело присоединялись бойцы — колдуны работали, вытаскивая из соседних миров самых строптивых новобранцев. Осталось немного: три звезды остывали, отдав все, что могли, четвертая еще сияла колючим бледно-лиловым светом. Король подошел ближе, чтобы смотреть, как рождается новый боец его войска.
— Стойте! — шепнул ему вездесущий советник.
— Сир, умоляю, не подходите ближе. Это опасно!
— Молчать! — рыкнул король, но все-таки остановился. И отсюда прекрасно видно: в звезде горит и бьется туман, обретая разум и плоть. Плавится и каменеет, складываясь в мощный хребет, пасть и когтистые лапы. Вновь расползается лужей, взвесью, беснующимися в лиловых лучах вихрями.
— Сильный боец. Долго сопротивляется! — пояснил советник с таким довольством, будто лично отыскал силача. Это мы и так знаем, подумал король, не первая война и вряд ли последняя. Но — пусть бубнит, пусть радуется… Хорошо бы противник не поскупился и выставил войско не хуже!
Скованное звездой существо наконец-то ослабло и перестало сопротивляться. Колдуны только того и ждали: сотворили из тумана такое страхолюдство, что король аж крякнул. Когти в локоть, шипастая шкура и вроде как крылья, по темноте поди разбери. Но в раскосых алых глазах светится разум.
— Хвалю! — улыбнулся король колдунам.
— Этого ставьте главным.
Он очнулся во тьме, распятый бьющими крест-накрест лучами. Боль никуда не исчезла: стала другой, но по-прежнему не давала даже вдохнуть. Казалось, с него содрали кожу, а из плоти лепят что-то иное — по собственной прихоти, не считаясь с законом природы и начальным обликом жертвы. Из слона — крокодила. Из мухи — гибрид кобры и хищной росянки.
Образы скользили по краю сознания — бледные, смазанные, не вызывающие эмоций. Как будто сознание тоже перекраивали, отсекая лишнее или ослабляя настолько, чтобы оно уже не мешало… чему?
Крис размышлял, пока мучители не закончили. В какой-то момент он понял, что надо поддаться, и поддался. Или ему внушили эту мысль… какая, в сущности, разница? Боль ушла. Теперь он чувствовал тело: здоровое, звенящее от избытка силы. Очень хотелось пойти набить кому-нибудь морду… разодрать горло и пить горячую кровь… положить врага — и выжить, единственному из тысяч… Крис смутно помнил, что когда-то у него было другое тело.
Страница
1 из 2
1 из 2
