— Ларис, я тебе признаться хочу, — невнятно пробормотала Оля, смачно похрустывая маринованным огурцом.
8 мин, 55 сек 18796
Света лампы едва хватало на небольшой столик, за которым сидели две пухлые девицы. От горки варёной картошки шёл пар, да и девиц можно было бы использовать для обогрева небольшого помещения, — водки в бутылке оставалось на один розлив.
— Если в любви признаться хочешь, то не надейся. Не-е, не надейся, — Лариса замахала рукой.
— Года два назад я пробовала… это… с женщиной. Набралась тогда хорошо, и Валентина Семёновна меня таки уложила, отбиваться сил не было, — выпалила она.
— Тьфу, какая же ты, Лариска, испорченная! Зачем мне бабы, когда мужиков полно? -Оля выговаривала слова медленно, но чётко.
— Как тебя угораздило-то, а? Все ж тогда от Вальки шарахались… Наливай, чего глазами хлопаешь.
Тёплая водка распределилась по двум гранёным стаканам. Девицы звонко чокнулись, выпили и набросились на картошку.
— На передачке она меня подловила, сука.
— Лариса царапала алюминиевой ложкой по тарелке, подбирая крошечные кусочки.
— Так я сразу и подумала. Сколько раз ведь тебя предупреждала — не зарывайся, знай меру, — Ольга поглощала крабовые палочки одну за другой, не обращая внимание на то, что они оттаяли и стали мягкими и скользкими.
— Оль, с тех-то пор я учёная стала, ты разве не заметила?
— В том-то и дело, что заметила, дура ты эдакая.
— Ты это взаправду говоришь? — Лариса удивилась.
В последнее время она была осторожна, но при удобном случае не упускала возможности проинспектировать содержимое тумбочек в палатах других отделений. Угрызений совести не было. «Всё равно половина продуктов потом выбрасывается, пусть лучше мне достанутся», — считала она. На самом деле она могла легко получить желаемое — за доброе слово, за поправленную подушку, но такой путь её почему-то не устраивал.
— Позавчера вечером, 28-я палата. Давай, пузырь-то раскупоривай, чего развалилась, — процедила Ольга.
Лариса пошарила рукой за стулом и вытащила вторую бутылку. «Смирнофф», — красовалось на ней.
— Ты клиента моего обчистила, — сказала Ольга.
— В смысле клиента? Чего-то я не поняла… — Петра Васильевича! Я ему вот так делала, — Ольга открыла огромные пышные груди, — а он мне сотню отваливал, представляешь?
— А как ты узнала? Никого ж тогда в палате не было.
— Так мне Пётр Васильевич сам сказал. Говорит, теперь приводи Ларису ко мне, иначе всё расскажу заведующей.
Ларисе от этих слов вдруг стало как-то не по себе. Может, она испугалась? Кого тогда? Этого сексуального старичка? Если хочет он посмотреть — так пожалуйста, в чём вопрос. Может, ветер, что шумит за окном, и подружка его ночная темень виноваты? Отказываться глупо, но свербит что-то внутри… В коридоре послышались шаркающие шаги. Переглянувшись, девицы быстро спрятали в пакет водку, убрали грязные тарелки в шкаф, успели смести со стола мусор и нацепить на лица угрюмые маски. Дверь медленно открылась, впуская маленькую старушку с белым платочком на голове.
— Милые, голова болит, — жалобливо проскрипела она.
— Таблетку надо.
— Таблетку? — прошипела Лариса. Сегодня она дежурила и отвечала за лекарства, Оля зашла по случаю праздника. Или не всё так просто? Дармовая выпивка, огурчики, капустка… Конечно, ходячие больные разбежалось по домам, и в ревматологическом отделении осталась лишь баба Дуся, у которой из родных один внучатый племянник, внешне смахивающий на бомжа.
«После того, как бабка завещание написала, гуляет племянничек теперь на полную», — с чувством лёгкой зависти подумала Лариса. Ей-то отдельную квартиру не скоро получить, конечно, вместе с двумя сестрами она когда-нибудь унаследуют двухкомнатную родительскую хрущовку, но два на три, как известно, не делится.
— Дай таблетку! — бабка начала нервно постукивать клюкой.
— Клофелинчика ей надо, не видишь разве? — нежно шепнула Ольга.
— Да ты что! У неё уж и давления-то почти нет, загнётся ещё, а отвечать кому?
— Клофелинчику дай, — промямлила старуха ласково, каким-то чудом уловив знакомое слово.
Лариса тяжело поднялась со стула. Её слегка качало, приятное тепло гуляло по телу. Тянуло сплясать. Или спеть… Вместо этого она достала из кармана ключ и открыла шкафчик с лекарствами.
«Сделать бы укол анальгина и всё. Но Ольга про клофелин ляпнула, и теперь бабка будет ныть, пока таблетку не получит. Дам-ка ей глюкозу», — решила она.
Трясущейся рукой бабка положила таблетку на язык, медленно поднесла ко рту стакан с водой и сделала большой глоток.
— Ой, милые, спасибо вам. Ведь всё как рукой сняло! Как рукой, дай Бог вам здоровья, дай Бог, — старушка отдала стакан Ларисе, перекрестилась и ушла, продолжая бормотать.
Тут Лариса и заметила, что Ольга куда-то подевалась. Мимо бабки никак она не могла прошмыгнуть, размеры не те.
— Ты чего там делаешь, а? — вырвалось у неё, потому что Ольга обнаружилась под столом.
— Если в любви признаться хочешь, то не надейся. Не-е, не надейся, — Лариса замахала рукой.
— Года два назад я пробовала… это… с женщиной. Набралась тогда хорошо, и Валентина Семёновна меня таки уложила, отбиваться сил не было, — выпалила она.
— Тьфу, какая же ты, Лариска, испорченная! Зачем мне бабы, когда мужиков полно? -Оля выговаривала слова медленно, но чётко.
— Как тебя угораздило-то, а? Все ж тогда от Вальки шарахались… Наливай, чего глазами хлопаешь.
Тёплая водка распределилась по двум гранёным стаканам. Девицы звонко чокнулись, выпили и набросились на картошку.
— На передачке она меня подловила, сука.
— Лариса царапала алюминиевой ложкой по тарелке, подбирая крошечные кусочки.
— Так я сразу и подумала. Сколько раз ведь тебя предупреждала — не зарывайся, знай меру, — Ольга поглощала крабовые палочки одну за другой, не обращая внимание на то, что они оттаяли и стали мягкими и скользкими.
— Оль, с тех-то пор я учёная стала, ты разве не заметила?
— В том-то и дело, что заметила, дура ты эдакая.
— Ты это взаправду говоришь? — Лариса удивилась.
В последнее время она была осторожна, но при удобном случае не упускала возможности проинспектировать содержимое тумбочек в палатах других отделений. Угрызений совести не было. «Всё равно половина продуктов потом выбрасывается, пусть лучше мне достанутся», — считала она. На самом деле она могла легко получить желаемое — за доброе слово, за поправленную подушку, но такой путь её почему-то не устраивал.
— Позавчера вечером, 28-я палата. Давай, пузырь-то раскупоривай, чего развалилась, — процедила Ольга.
Лариса пошарила рукой за стулом и вытащила вторую бутылку. «Смирнофф», — красовалось на ней.
— Ты клиента моего обчистила, — сказала Ольга.
— В смысле клиента? Чего-то я не поняла… — Петра Васильевича! Я ему вот так делала, — Ольга открыла огромные пышные груди, — а он мне сотню отваливал, представляешь?
— А как ты узнала? Никого ж тогда в палате не было.
— Так мне Пётр Васильевич сам сказал. Говорит, теперь приводи Ларису ко мне, иначе всё расскажу заведующей.
Ларисе от этих слов вдруг стало как-то не по себе. Может, она испугалась? Кого тогда? Этого сексуального старичка? Если хочет он посмотреть — так пожалуйста, в чём вопрос. Может, ветер, что шумит за окном, и подружка его ночная темень виноваты? Отказываться глупо, но свербит что-то внутри… В коридоре послышались шаркающие шаги. Переглянувшись, девицы быстро спрятали в пакет водку, убрали грязные тарелки в шкаф, успели смести со стола мусор и нацепить на лица угрюмые маски. Дверь медленно открылась, впуская маленькую старушку с белым платочком на голове.
— Милые, голова болит, — жалобливо проскрипела она.
— Таблетку надо.
— Таблетку? — прошипела Лариса. Сегодня она дежурила и отвечала за лекарства, Оля зашла по случаю праздника. Или не всё так просто? Дармовая выпивка, огурчики, капустка… Конечно, ходячие больные разбежалось по домам, и в ревматологическом отделении осталась лишь баба Дуся, у которой из родных один внучатый племянник, внешне смахивающий на бомжа.
«После того, как бабка завещание написала, гуляет племянничек теперь на полную», — с чувством лёгкой зависти подумала Лариса. Ей-то отдельную квартиру не скоро получить, конечно, вместе с двумя сестрами она когда-нибудь унаследуют двухкомнатную родительскую хрущовку, но два на три, как известно, не делится.
— Дай таблетку! — бабка начала нервно постукивать клюкой.
— Клофелинчика ей надо, не видишь разве? — нежно шепнула Ольга.
— Да ты что! У неё уж и давления-то почти нет, загнётся ещё, а отвечать кому?
— Клофелинчику дай, — промямлила старуха ласково, каким-то чудом уловив знакомое слово.
Лариса тяжело поднялась со стула. Её слегка качало, приятное тепло гуляло по телу. Тянуло сплясать. Или спеть… Вместо этого она достала из кармана ключ и открыла шкафчик с лекарствами.
«Сделать бы укол анальгина и всё. Но Ольга про клофелин ляпнула, и теперь бабка будет ныть, пока таблетку не получит. Дам-ка ей глюкозу», — решила она.
Трясущейся рукой бабка положила таблетку на язык, медленно поднесла ко рту стакан с водой и сделала большой глоток.
— Ой, милые, спасибо вам. Ведь всё как рукой сняло! Как рукой, дай Бог вам здоровья, дай Бог, — старушка отдала стакан Ларисе, перекрестилась и ушла, продолжая бормотать.
Тут Лариса и заметила, что Ольга куда-то подевалась. Мимо бабки никак она не могла прошмыгнуть, размеры не те.
— Ты чего там делаешь, а? — вырвалось у неё, потому что Ольга обнаружилась под столом.
Страница
1 из 4
1 из 4