Не смотря на не выходящие из моды апокалиптические пророчества, Конец Света всегда приходит неожиданно. Такое ощущение, что он хищником подкрадывается к беззаботному мирозданию, выжидает в кустах, прислушиваясь к каждому очередному пророчеству, нетерпеливо бьет хвостом, облизывает клинкообразные клыки, а потом — как выскочит, выпрыгнет… Вот и Земле Обитованной пришел конец…
Добавить в моё избранное
6 мин, 49 сек 14391
И кто бы сомневался — произошло это негаданно и даже возможно, что и совершенно ни за что… Катастрофа разразилась поздно ночью. Злому колдуну Вальпугрию Рамзесу XIII приснился очень страшный сон и, не проснувшись окончательно, сплел он сокрушительное заклинание и обрушил его на ни в чем не повинную Родопию — страну гомрулей. Смертоносный смерч испепелил все в радиусе многих миль, и лишь старый волшебник Иенава Ризангорп сэнсэй Бюль-Бюль Оглы, охваченный пламенем, перед смертью успел испустить в астрал безмолвный вопль о вендетте.
Иностранные волшебники послабее, оглушенные предсмертным криком, вскакивали со своих лож и швыряли заклинания во все стороны наугад. Глаза их лопались, барабанные перепонки рвались как от ударной волны, но ужас и смятение, боль и безумие подобравшейся к ним смерти заставляли испускать убийственную мощь. До тех пор, пока такая же мощь не накрывала их самих.
А к утру все было кончено. Пасторальная Родопия, оба Бубликса (Верхний и Нижний), Замухлюжье и княжество Моргулий исчезли с лика Земли — на их месте осталась лишь оплавленную радиоактивная пустошь. Нью-Моргулий и подгорное государство гномов Кагор превратились в безжизненные развалины. Далекую Страхожлотию вообще низвергло под землю шальным предсмертным проклятием неизвестного чародея. Чуть больше повезло прикрытой горами стране Дэйзеров. Остров же Дейлининкас захлестнуло магическим цунами; а когда вода залила Вечно Действующий вулкан Забор — остров рванул, вызвав сильнейшее землетрясение.
Таким образом, не смотря на то, что бог Земли Обитованной по слухам также любил троицу, — на смену II эпохе сразу пришел Конец. С Конца мы и начнем наше повествование… Ролуэй отложил перо, промокнул пергамент специальной промокашкой и перечитал написанное. Слог коряв, почерк — еще страшнее. С негодованием обнаружил он в только что написанном тексте и грамматические ошибки. Нет, как ни старайся, но настоящего писателя из него днем с огнем не получится. Обреченно вздохнув, он наполнил рюмку — извечный источник чахлого вдохновения — и уставился в ея пучину.
С самого своего рождения наш герой знал, что он — неудачник. Родительской ласки, опеки и вообще внимания ему, сыну ведьмы-травницы и историка племени одноногого кривого Стилиуса, хронически не доставалось. Родители трудились на благо племени: мать неделями пропадала в полях, собирая и сортируя причудливые травы; отец же все дни проводил на осколках былой цивилизации, с поразительной для инвалида ловкостью карабкаясь по мертвым развалинам в поисках рассыпающихся в прах артефактов. Когда юный Ролуэй немного подрос, а родители, наконец, начали задумываться о передаче профессионального опыта — его спешно обучили азам грамоты; и в то время, когда будущие охотники племени еще охотились в ближайшем ручье на трехголовых лягушек, будущий писарь, грамотей, или (как это звучит по старинке) писатель корпел в одиночестве над естествоведческими трудами.
В настоящий момент он пытался летописать так называемый Большой П.
— ужасный катаклизм, в результате которого за одну страшную ночь обратился в пепел привычный мир II Волшебной эпохи.
Конечно, остаткам цивилизации, как это всегда бывает, удалось спастись. В развалинах городов сохранились останки некогда процветавших народов — они ютились в жалких лачугах, охотились на выжившую живность и пытались сохранить человеческий облик. В окрестностях Нью-Морга, к примеру, мирно сосуществует две крупные общины до полусотни человек. В Кагоре, говорят, до сих пор можно встретить одичавшего гнома. За горным хребтом ибн Хаттабыча по-прежнему живут загадочные дэйзеры. Катастрофа коснулась их меньше всего и редкие путешественники, что приходят иногда с севера, рассказывают, что они по-прежнему проводят все время в беспрестанном музыцировании.
Однажды, блуждая руинами, пожилой сказитель, — Ролуэй в своем труде ориентировался на века и посему старался избегать личностных переходов, — нашел изможденного долгой дорогой странника. Полумертвый путник погибал от жажды и голода под палящим безжалостным солнцем. Старик подобрал его и привел к людям. За пару дней пришелец постепенно пришел в себя, набрался сил и, наконец, смог поведать о своих странствиях совету племени. Звали пришельца, как оказалось, Арвеллом Кошколовом — в честь древних чудесных зверей кошаков.
Писатель вновь отхлебнул вдохновительной жидкости и задумался. Кошколов вспомнился ему, словно живой — как будто сам вошел сейчас в прокуренную свечами комнату, усмехаясь в рыжую щетину. Пытаясь избавиться от несуразно жизнерадостного призрака, Ролуэй поспешно встал из-за стола и чуть не опрометью выскочил на улицу в дрожащую жару Апокалипсиса.
Стойбище, за последнюю пару лет разросшееся до размеров небольшого городка, нехотя жило своей повседневной жизнью. Загорелые босоногие ребятишки носились вокруг шатров, палаток и редких деревянных домиков. На крыльце церквушки поп Гапон препирался с косматой нищенкой.
Иностранные волшебники послабее, оглушенные предсмертным криком, вскакивали со своих лож и швыряли заклинания во все стороны наугад. Глаза их лопались, барабанные перепонки рвались как от ударной волны, но ужас и смятение, боль и безумие подобравшейся к ним смерти заставляли испускать убийственную мощь. До тех пор, пока такая же мощь не накрывала их самих.
А к утру все было кончено. Пасторальная Родопия, оба Бубликса (Верхний и Нижний), Замухлюжье и княжество Моргулий исчезли с лика Земли — на их месте осталась лишь оплавленную радиоактивная пустошь. Нью-Моргулий и подгорное государство гномов Кагор превратились в безжизненные развалины. Далекую Страхожлотию вообще низвергло под землю шальным предсмертным проклятием неизвестного чародея. Чуть больше повезло прикрытой горами стране Дэйзеров. Остров же Дейлининкас захлестнуло магическим цунами; а когда вода залила Вечно Действующий вулкан Забор — остров рванул, вызвав сильнейшее землетрясение.
Таким образом, не смотря на то, что бог Земли Обитованной по слухам также любил троицу, — на смену II эпохе сразу пришел Конец. С Конца мы и начнем наше повествование… Ролуэй отложил перо, промокнул пергамент специальной промокашкой и перечитал написанное. Слог коряв, почерк — еще страшнее. С негодованием обнаружил он в только что написанном тексте и грамматические ошибки. Нет, как ни старайся, но настоящего писателя из него днем с огнем не получится. Обреченно вздохнув, он наполнил рюмку — извечный источник чахлого вдохновения — и уставился в ея пучину.
С самого своего рождения наш герой знал, что он — неудачник. Родительской ласки, опеки и вообще внимания ему, сыну ведьмы-травницы и историка племени одноногого кривого Стилиуса, хронически не доставалось. Родители трудились на благо племени: мать неделями пропадала в полях, собирая и сортируя причудливые травы; отец же все дни проводил на осколках былой цивилизации, с поразительной для инвалида ловкостью карабкаясь по мертвым развалинам в поисках рассыпающихся в прах артефактов. Когда юный Ролуэй немного подрос, а родители, наконец, начали задумываться о передаче профессионального опыта — его спешно обучили азам грамоты; и в то время, когда будущие охотники племени еще охотились в ближайшем ручье на трехголовых лягушек, будущий писарь, грамотей, или (как это звучит по старинке) писатель корпел в одиночестве над естествоведческими трудами.
В настоящий момент он пытался летописать так называемый Большой П.
— ужасный катаклизм, в результате которого за одну страшную ночь обратился в пепел привычный мир II Волшебной эпохи.
Конечно, остаткам цивилизации, как это всегда бывает, удалось спастись. В развалинах городов сохранились останки некогда процветавших народов — они ютились в жалких лачугах, охотились на выжившую живность и пытались сохранить человеческий облик. В окрестностях Нью-Морга, к примеру, мирно сосуществует две крупные общины до полусотни человек. В Кагоре, говорят, до сих пор можно встретить одичавшего гнома. За горным хребтом ибн Хаттабыча по-прежнему живут загадочные дэйзеры. Катастрофа коснулась их меньше всего и редкие путешественники, что приходят иногда с севера, рассказывают, что они по-прежнему проводят все время в беспрестанном музыцировании.
Однажды, блуждая руинами, пожилой сказитель, — Ролуэй в своем труде ориентировался на века и посему старался избегать личностных переходов, — нашел изможденного долгой дорогой странника. Полумертвый путник погибал от жажды и голода под палящим безжалостным солнцем. Старик подобрал его и привел к людям. За пару дней пришелец постепенно пришел в себя, набрался сил и, наконец, смог поведать о своих странствиях совету племени. Звали пришельца, как оказалось, Арвеллом Кошколовом — в честь древних чудесных зверей кошаков.
Писатель вновь отхлебнул вдохновительной жидкости и задумался. Кошколов вспомнился ему, словно живой — как будто сам вошел сейчас в прокуренную свечами комнату, усмехаясь в рыжую щетину. Пытаясь избавиться от несуразно жизнерадостного призрака, Ролуэй поспешно встал из-за стола и чуть не опрометью выскочил на улицу в дрожащую жару Апокалипсиса.
Стойбище, за последнюю пару лет разросшееся до размеров небольшого городка, нехотя жило своей повседневной жизнью. Загорелые босоногие ребятишки носились вокруг шатров, палаток и редких деревянных домиков. На крыльце церквушки поп Гапон препирался с косматой нищенкой.
Страница
1 из 2
1 из 2
