Одиннадцать месяцев в году все знали меня как обычную юрисконсульта, но вот приходит июль — и заброшены в шкаф костюмы, проверен, починен и собран рюкзак, распечатаны карты и космоснимки. Так уж вышло, что родившись и выросши в городе, я не считаю город своим — меня тянет в лес, в горы, в поля…
Добавить в моё избранное
10 мин, 21 сек 16369
И много отпусков подряд, сходя с поезда на очередном полустанке в предгорьях или лесу, я произношу: «Вот я и дома». Отойдя за видимость от домов, вешаю на пояс пукко или пчак, срезаю посох (комлем вверх) и сличая ориентиры с картой и снимками, отправляюсь на маршрут. Он, как правило, линейный — от одной станции к другой, три — четыре сотни километров.
Тот год был в столице сухой и пыльный, и свежая пьянящая прохлада утреннего леса показалась особенно долгожданной после без малого тридцати часов в поезде. Впереди были Хибины — легендарные ферсмановские места, печально известная страна саамов, горные ручьи и низкие кривые деревца.
Первый день особо не запомнился — уйти от домов подальше, первая ночевка, первая рыбалка — то ли хариус, то ли мелкая форель — на закате усталость изрядная, а желание слопать свою добычу, а не что-то магазинное, очень велико. В общем, пока рыбки подрумянивались на рожнах у обложенного камнями костерка, немного перебрала карманы рюкзака. Вроде ничего не пропало, но и без сюрприза не обошлось. Всегда сборы начинаю с того, что вытряхиваю рюкзак в кухне — и лесной сор, и всякие мелочи из карманов, все это сколько-то весит. И вот, неясно как в кармане рюкзака оказался набор резцов для резьбы по дереву. Зачем он здесь? Ну ладно, дороговат он, чтобы выкинуть, придется таскать с собой весь маршрут.
Следующую неделю я просто шла, отдыхала, вечерами сидела у костра смотря в северное небо, провожая взглядом нити летящих из костра к звездам искр. Северное небо удивительное — глубокое, но не черное, то ли близость полярного круга, то ли что. Но только здесь осознаешь, отчего древние скандинавы то ли верили, то ли догадывались, то ли просто знали, что вселенная бесконечна и освоение новых земель не закончится только нашей Землей, и путь человека вверх к высотам знания и бесконечности космоса предопределился еще тогда, когда древний человек взял в руки самодельный нож вместо подобранной в буреломе палки, и что-то им коряво нацарапал на куске дерева.
Просыпаясь на рассвете, я убирала в чехол на пояс фонарик и складной нож (привычку спать в палатке с темляками фоняря и ножа на запястьях я вывезла из Таджикистана), свертывала палатку, убирала следы кострища и после завтрака первым делом поднималась на ближайшую сопку. Просто так, осмотреться.
В одиночном походе довольно быстро просыпаются какие-то древние инстинкты и что-то еще. Наткнувшись на деревянного чура, поставленного в честь какого-то древнего саамского бога, я долго осматривала его, пытаясь понять, кто и когда его поставил. Дерево определила просто — лиственица. В этих краях она вечная, только обжечь подземную часть столба да кору снять. Сам чур изображал девушку с двумя косами, узким чуть треугольным лицом, тонкой талией и небольшой грудью. Кисть правой руки над поясом, над как бы ножнами ножа в виде прорези с перехватом из двух выступов посередине, левая рука вскинута, локоть у бока и растопыренная ладонь у плеча повернута вперед. Вроде нехитрая резьба, а вот тебе — кажется, что богиня вот-вот выкинет вперед левую руку и с нее сорвется молния заклинания. Одежда и пояс обозначены еле заметно, сапожками богиня стоит на постаменте с нехитрой треугольной резьбой из трех поясков. Вокруг каменистая площадка, вблизи не валяется никаких предметов, поодаль, в семи шагах стоит камень с круглым углублением, похожий на чашу. Обходя статую со спины, я заметила то, что послужило мне пищей для долгих размышлений. На спине были не очень рельефно обозначены… рюкзак с тремя раструбами снизу и одним сверху, и сложенные крылья, загнутые впереди выглядывающие из-под «рюкзака». Дикое сочетание. Летающие существа из легенд не носят рюкзаков, туристы и геологи не летают. Если не предположить, что «рюкзак» и крылья составляют некое приспособление для полета.
Подивившись и сделав несколько снимков, пошла дальше. Увиденное как-то беспокоило меня, все думалось, кто, когда и зачем вырезает эти статуи, ведь советская влась еще до войны практически уничтожила местное население. Ночью снилась высокая черноволосая красавица с медово-желтыми кошачьими глазами. Красавица что-то говорила мне, куда-то указывала.
Следующим днем наткнулась на старую шахту, решила осмотреть, кованые гвозди указывали на 19 век. Припрятав рюкзак у входа, с двумя фонарями, фляжкой, фотоаппаратом и посохом пошла в темноту. Короткий тоннельчик понизился, деревянные крепи не вызывали отпимизма, и через десяток метров показалось расширение забоя, высота потолка метров пять, и у скошенной дальней стены не замеченная вовремя яма. Воды в ней было примерно по пояс, но холод! Сжигающий, перебивающий дыхание. Выхватив нож и воткнув его в крепь, подтягиваясь на ноже и отталкиваясь посохом, выползла на каменную крошку. Полежав, выдернула нож из бревна крепи, и заковыляла к выходу. К тому моменту меня дико била дрожь, и костер был уже необходимостью для жизни.
Тот год был в столице сухой и пыльный, и свежая пьянящая прохлада утреннего леса показалась особенно долгожданной после без малого тридцати часов в поезде. Впереди были Хибины — легендарные ферсмановские места, печально известная страна саамов, горные ручьи и низкие кривые деревца.
Первый день особо не запомнился — уйти от домов подальше, первая ночевка, первая рыбалка — то ли хариус, то ли мелкая форель — на закате усталость изрядная, а желание слопать свою добычу, а не что-то магазинное, очень велико. В общем, пока рыбки подрумянивались на рожнах у обложенного камнями костерка, немного перебрала карманы рюкзака. Вроде ничего не пропало, но и без сюрприза не обошлось. Всегда сборы начинаю с того, что вытряхиваю рюкзак в кухне — и лесной сор, и всякие мелочи из карманов, все это сколько-то весит. И вот, неясно как в кармане рюкзака оказался набор резцов для резьбы по дереву. Зачем он здесь? Ну ладно, дороговат он, чтобы выкинуть, придется таскать с собой весь маршрут.
Следующую неделю я просто шла, отдыхала, вечерами сидела у костра смотря в северное небо, провожая взглядом нити летящих из костра к звездам искр. Северное небо удивительное — глубокое, но не черное, то ли близость полярного круга, то ли что. Но только здесь осознаешь, отчего древние скандинавы то ли верили, то ли догадывались, то ли просто знали, что вселенная бесконечна и освоение новых земель не закончится только нашей Землей, и путь человека вверх к высотам знания и бесконечности космоса предопределился еще тогда, когда древний человек взял в руки самодельный нож вместо подобранной в буреломе палки, и что-то им коряво нацарапал на куске дерева.
Просыпаясь на рассвете, я убирала в чехол на пояс фонарик и складной нож (привычку спать в палатке с темляками фоняря и ножа на запястьях я вывезла из Таджикистана), свертывала палатку, убирала следы кострища и после завтрака первым делом поднималась на ближайшую сопку. Просто так, осмотреться.
В одиночном походе довольно быстро просыпаются какие-то древние инстинкты и что-то еще. Наткнувшись на деревянного чура, поставленного в честь какого-то древнего саамского бога, я долго осматривала его, пытаясь понять, кто и когда его поставил. Дерево определила просто — лиственица. В этих краях она вечная, только обжечь подземную часть столба да кору снять. Сам чур изображал девушку с двумя косами, узким чуть треугольным лицом, тонкой талией и небольшой грудью. Кисть правой руки над поясом, над как бы ножнами ножа в виде прорези с перехватом из двух выступов посередине, левая рука вскинута, локоть у бока и растопыренная ладонь у плеча повернута вперед. Вроде нехитрая резьба, а вот тебе — кажется, что богиня вот-вот выкинет вперед левую руку и с нее сорвется молния заклинания. Одежда и пояс обозначены еле заметно, сапожками богиня стоит на постаменте с нехитрой треугольной резьбой из трех поясков. Вокруг каменистая площадка, вблизи не валяется никаких предметов, поодаль, в семи шагах стоит камень с круглым углублением, похожий на чашу. Обходя статую со спины, я заметила то, что послужило мне пищей для долгих размышлений. На спине были не очень рельефно обозначены… рюкзак с тремя раструбами снизу и одним сверху, и сложенные крылья, загнутые впереди выглядывающие из-под «рюкзака». Дикое сочетание. Летающие существа из легенд не носят рюкзаков, туристы и геологи не летают. Если не предположить, что «рюкзак» и крылья составляют некое приспособление для полета.
Подивившись и сделав несколько снимков, пошла дальше. Увиденное как-то беспокоило меня, все думалось, кто, когда и зачем вырезает эти статуи, ведь советская влась еще до войны практически уничтожила местное население. Ночью снилась высокая черноволосая красавица с медово-желтыми кошачьими глазами. Красавица что-то говорила мне, куда-то указывала.
Следующим днем наткнулась на старую шахту, решила осмотреть, кованые гвозди указывали на 19 век. Припрятав рюкзак у входа, с двумя фонарями, фляжкой, фотоаппаратом и посохом пошла в темноту. Короткий тоннельчик понизился, деревянные крепи не вызывали отпимизма, и через десяток метров показалось расширение забоя, высота потолка метров пять, и у скошенной дальней стены не замеченная вовремя яма. Воды в ней было примерно по пояс, но холод! Сжигающий, перебивающий дыхание. Выхватив нож и воткнув его в крепь, подтягиваясь на ноже и отталкиваясь посохом, выползла на каменную крошку. Полежав, выдернула нож из бревна крепи, и заковыляла к выходу. К тому моменту меня дико била дрожь, и костер был уже необходимостью для жизни.
Страница
1 из 3
1 из 3
