Что то было?

С одной стороны — тренированная девушка в кроссовках да белье, с крошечным ножиком, а следом четверо здоровенных изголодавшихся мужиков. Почему-то представилось, что если догонят, то сначала будут насиловать, а потом сожрут. Вообще-то я слышала что-то о случаях, когда беглые зеки совершали людоедство, но одно дело слышать — а другое нестись по склонам сквозь темноту, слыша топот и шумное дыхание за спиной. И вот на фоне неба четко выделилась столбообразная статуя. Обежав жертвенник, протянула руку к ее поясу.

Но вместо привычной бочкообразной рукоятки из карельской березы рука обхватила теплый металлический цилиндр. Выхватив его, ощупала непонятную вещь «выкидуха, что ли» мелькнула мысль. Направив увенчанный тремя изогнутыми штырями конец от себя, судорожно нащупывала пальцами кнопку. Нашла. И тут от резкой остановки после бега меня скрутило болью в боку. Перед глазами поплыли круги, топот приблизился, послышалось матерное восклицание « … вот она … б … «. Была не была, и нажала кнопку.

Я ожидала чегу угодно: Масляного клацания хорошей пружины лезвия, шипящего старта сигнальной ракеты, и или просто тишины ржавого механизма.

И когда из рукоятки между изогнутыми усами вырвался ослепительный луч, я на мгновение замерла. А потом… будто Она управляла моим телом — прыжок на жертвенник, взмах руками и огненная полоса наискось перечеркивает первого, два больших шага и огненный росчерк горизонтальной восьмеркой по двум черным фигурам, короткая пробежка, блеск ножа в руке четвертого, черная щель раскрытого среди бороды рта — и шипящий след сверху вниз… Сдвинув кнопку назад, я убрала луч и села на камень. Меня трясло. Стремительность перехода от безоружного бегства к встречному бою, нет, бойне с невероятным чужим оружием в руках… А теперь, когда опасности нет, все навалилось разом — боль в ушибленной ноге, колотящееся дыхание, запах горелой плоти. Сил хватило только на то, чтобы доковылять до статуи, сесть, прислонившись к ней спиной, и задремать до рассвета, сжимая в руках теплый металл.

Утром, чуть стало светать, вернулась к своей палатке, свернула лагерь и вернулась к месту побоища. Рукоятка чужого оружия была у меня за поясом. На вершине сопки все было как ночью — рассеченные огненным лучом тела в странных позах, сладковатый запах горелого.

Скинув рюкзак, я долго оттаскивала останки зеков в яму в забое старой выработки, а затем, включив луч, рассекла крепи и потолок над ними, и что есть сил бросилась бежать к выходу, держа рукоятку над головой, а за моей спиной рушились балки крепей и сыпался потолок. Отбежав шагов на пятьдесят, остановилась и обернулась. На месте старой выработки оседало облако пыли. Вход был завален напрочь, на некоторых камнях виднелся глянцевый растрескавшийся срез, оставленный лучом. Поднявшись на сопку, я удивилась, как это раньше я не замечала на втором холме в каких-то трехстах метрах вторую статую, оружием которой и защитилась этой ночью.

Она была похожа на мое творение, и изображала то ли тощего мужчину, то ли малогрудую девушку в рубахе, свободных брюках, плаще на спине, с повязкой на левом глазу и с … кобурой на левом бедре. А на правом боку статуи на поясе были такие же выступчики, какие я вырезала для ножа. Только неведомый древний резчик «вооружил» свое произведение куда более совершенным и смертоносным оружием.

Откуда они пришел или прилетел? Как давно то было? Что заставило владельца столь совершенной техники ваять статую неведомого бога? Куда он отправился потом? И где сейчас? Вопросы, вопросы, и вряд ли при жизни нашего поколения на них появятся ответы, подумала я.

Повернувшись к ней лицом, я долго сидела на земле, держа в руках теплый серебристый цилиндрик. Оставлять или забрать с собой?

Необходимое послесловие.

Этот рассказ быз записан со слов немолодой, но удивительно красивой англичанки русского происхождения.