Чудовище

— Вот Валерьевна дура набитая! — возмущалась пенсионерка Нина Павловна с четвёртого этажа.

— Хватило ума сдать квартиру чеченцу! Они ж дикие: чуть что — сразу с ножом.

— И ещё хорошо, если не взорвут чего-нибудь, — вторила ей Марья Петровна, или просто баба Маня.

— А то вон в Москве — метро взрывают, дома взрывают, как бы и у нас, в Петушках, где-нибудь не жахнуло.

— Да что у нас взрывать? — отозвалась Нина Павловна.

— Здесь-то и вправду нечего, — согласился Пётр Михалыч, живущий в квартире напротив Нины Павловны.

— А до Москвы недалеко. Разве что там где-нибудь.

— И слава Богу, если в Москве, — перекрестилась баба Маня.

— Только с ножом он будет кидаться на нас, соседей. И насиловать будет наших девок.

— Да ещё и утащит чего — они ж воруют как не знаю кто.

— А не утащит — так подожгёт. Просто так, из вредности. Они ж русских ненавидят до потери пульса.

— Это он на вид такой тихенький. В тихом омуте как раз-таки все черти водятся. Эх, беда будет, чует моё сердце.

Трудно сказать, слышал ли Зелимхан эти речи, но он не мог не видеть, как относятся к нему новые соседи. Правда, открыто с ним ссориться они не решались, но всем своим видом показывали, что он им неприятен.

Зелимхан тоже не шёл на конфликт, но и не особо старался завоевать их расположение. Пускай малость привыкнут к нему, а там, глядишь, их враждебность сама собой пройдёт. Может, они никогда не забудут ни про конфликт на Кавказе, ни про теракты, но, по крайней мере, будут думать о нём лучше.

Так они и жили: Зелимхан — с надеждой, а его соседи — с тревогой, что рано или поздно случится беда. И однажды она действительно пришла.

— Иваныч, откройте! — растрёпанная Евдокия Ильинична исступлённо молотила в дверь.

— Иваныч, Вы дома?

Через минуту на пороге появился хозяин — седовласый ветеран войны, одетый в ночную пижаму.

— Чего шумишь, Ильинична? — спросил он, протирая заспанные глаза.

— У Вас сарай горит!

Вскоре соседи, включая Иваныча, стояли во дворе с вёдрами, наполненными водой. А Ильинична на ходу рассказывала:

— Голова заболела — просто жуть. Заснуть не могу. Дай, думаю, таблетку выпью. Иду на кухню, гляжу в окно, вижу, у Иваныча сарай горит… Что ни говори, а спохватилась Ильинична очень вовремя. Пламя ещё не успело заняться как следует, поэтому пожар быстро удалось потушить.

Слава Богу! Теперь можно вздохнуть свободно.

— Пойду-ка гляну, — сказал Иваныч, заходя за сарай, где находилась дверь.

— Ничего ли не спёрли, шаромыжники проклятые?

Но тут же вернулся белее снега.

— Что там, Иваныч? — наперебой спрашивали соседи.

— Там… труп. Светкин.

— Батюшки! Господи помилуй! — послышались со всех сторон испуганные возгласы.

— Надо звонить в милицию.

— Как же она здесь оказалась?

— Бедная Светочка!

— В такое-то время… Подробности выяснились на следующий день, когда медицинская экспертиза установила, что Светлана Кузьмина из восьмой квартиры погибла не от огня. Ещё до этого её горло было перерезано. А ещё раньше, если верить той же экспертизе, девушку изнасиловали. Кто это сделал, ни у кого не возникло сомнений.

— Вот я же говорила, я же говорила, — напомнила баба Маня, — что ни к чему хорошему это не приведёт. Валерьевну ещё предупреждала: не надо, говорю, сдавать квартиру чеченцу. Так нет же — упёрлась.

— И ведь специально ж поджёг, зараза, — покачала головой Нина Павловна, — чтоб никаких отпечатков. Сволочь!

— Придушил бы эту гниду своими руками! — пригрозил Михалыч, сжав кулаки и помахав ими перед собой.

— Да только сидеть не хочется.

— Ещё как бы на кого-нибудь из наших это не повесили. У нас же милиция… При этих словах соседи как-то все поутихли — склонили головы и стали напряжённо обдумывать, как быть? Как выпутаться из этого положения?

— Значит, так, — взяла шефство в свои руки баба Маня.

— Будут что-то спрашивать про этого Абдулова, говорите: скандалил, угрожал и за нож хватался.

— Так он же не угрожал, — возразил было Иваныч.

— Ну, и что из того?

— А ведь Маня права, — поддержал её Михалыч.

— Милиция ж иначе не почешется.

— Так это как-то не по-людски, — робко начал Иваныч, но другие соседи его перебили:

— Ишь ты, человечный тут нашёлся!

— Леночку бы твою — небось, не так бы заговорил!

— Пока мы тут будем по-человечески, он ещё кого-нибудь!

— С волками только так и надо!

Под напором таких «разумных» речей ветеран как-то призадумался, умолк.

Нина Павловна, обычно такая активная и разговорчивая, в этот раз отчего-то молчала. Должно быть, обдумывала: стоит ли грешить против истины, пусть даже в благих целях?