Добавить в моё избранное
8 мин, 54 сек 19830
А то:
— мужик «бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла; бежал он в страхе, где кровь черкесская текла».
Испугался, что ли? Небоись — мы своих не трогаем… И тут мой взгляд упёрся… Наталья сидела напротив. Сидела «по-турецки», положив руки себе на колени. И я бы не придал этому значения, но она была в платье. В коротком платьице, с декольтированным вырезом и обнажённой спиной. То, что я увидал, описанию не подлежит, но возбуждает очень сильно. Я тут же стал пунцовым.
Заметив направление моего взгляда и мою реакцию на увиденное Наталья откровенно рассмеялась:
— Ой, какие мы стеснительные. Боже мой! И это в твоём-то возрасте? Мне казалось, что тебя уже ничем не удивишь. Ты что стринги никогда не видел? Ну, ты и серый… Ничего, съездишь со мной на море, я тебя отучу краснеть. А теперь давай «вздрогнем». Мы с тобой сюда не» лясы точить» пришли.
— Ну, что вздрогнули?
На море Наталья поехала без меня. Не потому, что я не хотел окунуться в его лазурных водах, нет. А потому, что я не был в себе уверен. Я знал, чувствовал, что Наталья, если захочет, сделает со мной что захочет. Поэтому я остался, зная наверняка, что только в этом случае, честно смогу смотреть в глаза Алёны Алексеевны. Наталья поехала со своей институтской подругой — Клавой. Очень симпатичной девчушкой, Наталье под стать. Я познакомился с ней, когда провожал их в аэропорту.
Своё одиночество я скрашивал писаниной обо всём, что видел, слышал. Обо всём, что как-то затрагивало мои эмоции. Время от времени я перезванивался с Алёной Алексеевной, ни разу не помышляя с ней увидится. Мне было бы также трудно устоять и перед её чарами, если бы я увидел в них интерес к себе как мужчине. Слава Богу, этого не происходило. Поэтому наше общение ограничивалось звонками.
Всякий раз, разговаривая с Алёной Алексеевной, я просил передавать привет дочке и пожелания хорошего отдыха. Так прошло около двух месяцев.
И вот, однажды… Мы встретились с Натальей в том же японском ресторане, в котором я не был ни до, ни после нашей встречи. Одета она была в брючный костюм чёрного цвета. И лицо у неё было с печатью глубокого трагизма. Что-то произошло у неё на побережье. А вот что?
Расположившись, я заказал сакэ, суши, гляссе. Приготовился слушать. Наталья, высморкавшись в батистовый платочек, утёрла проступившие слёзки и рассказала всё без утайки.
— Устроились мы с Клавдией славно — в частном секторе. Погода была замечательной и мы целыми днями пропадали на нуди́стском пляже. Нам было хорошо и безмятежно. Не раздражали даже местные самцы подглядывающие за нами в бинокли из гостиниц.
Погода располагала к отдыху и дальше, но через месяц мы поняли, что денег нам не хватит, чтобы «оторваться по полной». Надо было срочно раздобыть на прожитиё из расчёта ещё на один месяц. А как? Не «на панель» же идти к этим образинам… Мы стали листать газеты, рассчитывая найти себе работу без отрыва от отдыха. И нашли. Требовалась уборщица во дворец к местному олигарху.
Пришли. Сказали, что по объявлению. Нас пропустили. И тут выяснилось, что место есть только для одной из нас. Клавдия осталась, а у меня взяли данные, на тот случай если потребуюсь. Больше я Клавдию не видела. Ни на следующий день, ни через неделю.
Тогда я поняла, что произошло что-то нехорошее. Пришла по адресу указанному в газете, а мне сказали, что никакой Клавки тут не было и быть не может. Спорить было бесполезно. Уж этих людей я изучила прекрасно. И в полицию идти не стоило. Могли бы упрятать в горах и «с концами». Я решила сама добыть доказательства пребывания Клавдии в этом доме.
Той же ночью перемахнула через забор.
Там магнолия рядом росла, вот я по ней и залезла. А внутри овчарки дефилируют друг за другом. Три штуки их было. Меня увидели и молчком, словно волки, галопом ко мне. Вот если бы они сразу все на меня накинулись, то я бы здесь не сидела. А так, по одной, я им всем хребты поломала. Без «И-я-а-а!». Потом к дому пробралась. Заперто всё. Только на втором этаже балконая дверь приоткрыта. Ну, я по водосточной трубе и поднялась.
В спальне тихо так было. Только посапывал кто-то на кровати. Я в коридор и вниз по лестнице. У них вся челядь на первом этаже почивала. Дверь приоткрыла, а там баба из местных. Я к ней. Рот прижала ладошкой, та рыпаться начала. Я ей «поддых» и спрашиваю про Клавдию. Та, башкой закивала и рукой на дверь показывает. Заложницу свою впереди пустила. Та дверь отворила, и мы по ступенькам в подвал.
Пленница моя свет включила — комната огромная. Стены инеем покрыты. На полу тропинки в снегу протоптаны. Под потолком трубы в стены вделанные. На трубах крючья скользящие закреплены. А на одном таком крюке моя Клавдия висит. Под рёбра ей крюки поддели. С каждой стороны по одному.
Я сперва не поняла ничего. А потом пригляделась — там этих тушь с десятка полтора. Некоторые уже начатые.
— мужик «бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла; бежал он в страхе, где кровь черкесская текла».
Испугался, что ли? Небоись — мы своих не трогаем… И тут мой взгляд упёрся… Наталья сидела напротив. Сидела «по-турецки», положив руки себе на колени. И я бы не придал этому значения, но она была в платье. В коротком платьице, с декольтированным вырезом и обнажённой спиной. То, что я увидал, описанию не подлежит, но возбуждает очень сильно. Я тут же стал пунцовым.
Заметив направление моего взгляда и мою реакцию на увиденное Наталья откровенно рассмеялась:
— Ой, какие мы стеснительные. Боже мой! И это в твоём-то возрасте? Мне казалось, что тебя уже ничем не удивишь. Ты что стринги никогда не видел? Ну, ты и серый… Ничего, съездишь со мной на море, я тебя отучу краснеть. А теперь давай «вздрогнем». Мы с тобой сюда не» лясы точить» пришли.
— Ну, что вздрогнули?
На море Наталья поехала без меня. Не потому, что я не хотел окунуться в его лазурных водах, нет. А потому, что я не был в себе уверен. Я знал, чувствовал, что Наталья, если захочет, сделает со мной что захочет. Поэтому я остался, зная наверняка, что только в этом случае, честно смогу смотреть в глаза Алёны Алексеевны. Наталья поехала со своей институтской подругой — Клавой. Очень симпатичной девчушкой, Наталье под стать. Я познакомился с ней, когда провожал их в аэропорту.
Своё одиночество я скрашивал писаниной обо всём, что видел, слышал. Обо всём, что как-то затрагивало мои эмоции. Время от времени я перезванивался с Алёной Алексеевной, ни разу не помышляя с ней увидится. Мне было бы также трудно устоять и перед её чарами, если бы я увидел в них интерес к себе как мужчине. Слава Богу, этого не происходило. Поэтому наше общение ограничивалось звонками.
Всякий раз, разговаривая с Алёной Алексеевной, я просил передавать привет дочке и пожелания хорошего отдыха. Так прошло около двух месяцев.
И вот, однажды… Мы встретились с Натальей в том же японском ресторане, в котором я не был ни до, ни после нашей встречи. Одета она была в брючный костюм чёрного цвета. И лицо у неё было с печатью глубокого трагизма. Что-то произошло у неё на побережье. А вот что?
Расположившись, я заказал сакэ, суши, гляссе. Приготовился слушать. Наталья, высморкавшись в батистовый платочек, утёрла проступившие слёзки и рассказала всё без утайки.
— Устроились мы с Клавдией славно — в частном секторе. Погода была замечательной и мы целыми днями пропадали на нуди́стском пляже. Нам было хорошо и безмятежно. Не раздражали даже местные самцы подглядывающие за нами в бинокли из гостиниц.
Погода располагала к отдыху и дальше, но через месяц мы поняли, что денег нам не хватит, чтобы «оторваться по полной». Надо было срочно раздобыть на прожитиё из расчёта ещё на один месяц. А как? Не «на панель» же идти к этим образинам… Мы стали листать газеты, рассчитывая найти себе работу без отрыва от отдыха. И нашли. Требовалась уборщица во дворец к местному олигарху.
Пришли. Сказали, что по объявлению. Нас пропустили. И тут выяснилось, что место есть только для одной из нас. Клавдия осталась, а у меня взяли данные, на тот случай если потребуюсь. Больше я Клавдию не видела. Ни на следующий день, ни через неделю.
Тогда я поняла, что произошло что-то нехорошее. Пришла по адресу указанному в газете, а мне сказали, что никакой Клавки тут не было и быть не может. Спорить было бесполезно. Уж этих людей я изучила прекрасно. И в полицию идти не стоило. Могли бы упрятать в горах и «с концами». Я решила сама добыть доказательства пребывания Клавдии в этом доме.
Той же ночью перемахнула через забор.
Там магнолия рядом росла, вот я по ней и залезла. А внутри овчарки дефилируют друг за другом. Три штуки их было. Меня увидели и молчком, словно волки, галопом ко мне. Вот если бы они сразу все на меня накинулись, то я бы здесь не сидела. А так, по одной, я им всем хребты поломала. Без «И-я-а-а!». Потом к дому пробралась. Заперто всё. Только на втором этаже балконая дверь приоткрыта. Ну, я по водосточной трубе и поднялась.
В спальне тихо так было. Только посапывал кто-то на кровати. Я в коридор и вниз по лестнице. У них вся челядь на первом этаже почивала. Дверь приоткрыла, а там баба из местных. Я к ней. Рот прижала ладошкой, та рыпаться начала. Я ей «поддых» и спрашиваю про Клавдию. Та, башкой закивала и рукой на дверь показывает. Заложницу свою впереди пустила. Та дверь отворила, и мы по ступенькам в подвал.
Пленница моя свет включила — комната огромная. Стены инеем покрыты. На полу тропинки в снегу протоптаны. Под потолком трубы в стены вделанные. На трубах крючья скользящие закреплены. А на одном таком крюке моя Клавдия висит. Под рёбра ей крюки поддели. С каждой стороны по одному.
Я сперва не поняла ничего. А потом пригляделась — там этих тушь с десятка полтора. Некоторые уже начатые.
Страница
2 из 3
2 из 3
