Вакуум

Так я очутился здесь. Позже я назвал это место ВакуУм — со второй заглавной «У». Здесь было пусто и темно, словно в космосе. И лишь мой разум мог наполнить эту пустоту образами, извлеченными из прошлого, которого теперь почти не осталось. Я исчерпал этот колодец, не зная, что, создав предмет единожды, не смогу воссоздать его вновь. Многое я потерял в последнем своем порыве гнева, когда уничтожил все, что попалось мне под руку.

Иногда меня мучают фантомные чувства. Это мой термин, взятый по аналогии с фантомными болями. Так было и в тот раз. Я вдруг услышал голос жены: «Посмотрите, что эти сволочи сделали с ним!». Я обернулся на звук и очутился в студии, освещенной через красные фильтры. Я увидел себя. Отвратительный бледный уродец беспомощно осел в инвалидном кресле. Бесцветные не моргающие глаза вылезали из орбит. По отвисшей челюсти стекала слюна. В бардовом свете я походил на пресытившегося вурдалака.

Кудрявый ведущий с модными узкими очками на носу участливо спросил: «Но вас ведь не предупредили, что все может так ужасно обернуться?» «Нет, они заверяли, что исследования абсолютно безопасны» — Танин голос.

Я вертел головой, пытаясь увидеть её. Но видел лишь довольные лица зрителей, смакующих чужое горе.

«Неправда, ваш муж прекрасно знал, на что шёл!» — вскричал человек в строгом костюме.

— «Возможно, он не открыл вам всей правды. У вашего мужа был рак. Ему оставалось не больше месяца».

«Ложь! Ложь!» — откуда-то кричит Таня, ведь я ей так и не сказал, не решился, не смог… «Благодаря нашему исследованию, мы замедлили ход болезни» — продолжал человек в костюме — «Мы побороли рост злокачественных клеток. Да были проблемы. Потеря зрения, паралич. Но всё это решалось. Нужно было лишь время. И оно у нас было… Эх, если бы не ваш безрассудный поступок, быть может он бы сам сейчас рассказывал это. О чем вы только думали».

Я не мог больше выносить этот цирк. Всё это бред. Горячечный бред, порожденный моим воображением. Таня не могла, не смогла бы выкрасть меня у них из-под носа. Не могла она… «Сволочи! Животные! Я доберусь до вас! Это вы виноваты! Вы все! Все!». В центре студии заработал огромный экран. Камеры с разных углов фиксировали оббитую войлоком комнату и тело, связанное рукавами, билось и извивалось на полу… Тогда я начал крушить. Я молотил призраков, разбивал несуществующий в реальности интерьер, бил воображаемые морды, выбивая зубы из их оскаленных ухмылок, вбивая клыки им в глотки. Я бушевал, пока не разрушил всё, до чего только мог дотянуться.

Сейчас я дописываю эти слова в воображаемый дневник. Комната, в которой я сижу — последнее, что у меня осталось. Я смотрю на так и не поклеенные стены, окидываю взглядом операционный стол, за которым сижу, вижу стоящее на нём колесо, в котором без устали бежит белая мышь, и ставлю точку.

Я всё еще надеюсь, что тело моё живо, а значит и освобождение неизбежно.

Смерть освободит меня рано или поздно… Я надеюсь…