Здравствуй, милый ребёнок! Я знаю, что ты милый, потому что все дети — милые. Даже если совсем не милые. Не важно кто ты — хорошенький мальчик или страшненькая девочка, ты всё равно мил, ибо невинен. Даже когда кричишь. Даже когда писаешь и какаешь, причём на всё и всех. Не переживай по этому поводу. Потом будет о чём переживать, вся жизнь впереди. Неважно, сколько тебе отмерено — всё впереди. Детство вообще время парадоксов.
Добавить в моё избранное
8 мин, 46 сек 18470
Впрочем, ты и не переживаешь. Не паришься, так сказать. Во всех смыслах. Сейчас совсем другие технологии, подгузникам и не снилось. Зачем париться? То ли дело ночные кошмары. Это да. Это тема вечная. Тут надо поговорить конкретнее. В общем, я буду говорить, а ты слушай. Мотай на подсознание.
Было это в доподгузниковую эру. В пелёночную. Её легко узнать по относительно белым флагам около всех домов. Это, дружочек, и есть пелёнки. Кошмарики твоей мамочки… только она об этом не в курсе. Жил-был в то далёкое время мальчик Серёжа. Очаровательный малыш, между нами говоря. Без оглядки на возраст. Кушал, что давали, спал, когда укладывали, штанишки не рвал и не пачкал… Не потому, что слабоумный. Ума, под золотистыми кудряшками, была палата! Просто бывают такие ангелы. Казалось — выродились давно! Ан нет, живучие… Но мы к делу, да?
Когда маленький Серёжа упал в никуда первый раз, на его крик прибежала не только няня Алиса, но и маменька с папенькой, смешные такие, в длинных ночных рубашках. Но Серёженька не улыбнулся. Он орал. Так орал, что вызвали доктора, бородатого дядьку с трубкой в руке. Трубкой этой он послушал Серёженькину грудь. Потом пальцем поводил перед Сережёнькиными глазками. Но Серёженька орал. Тогда дядя врач накапал ему горьких капель, да так ловко — прямо в рот! И от этой ужасной гадости Серёженька заткнулся. Потому что реальность, дружочек мой, хуже любых ночных кошмаров. Это, кстати, был его первый жизненный урок. Да и твой заодно.
Потом Серёжа падал в никуда часто. Пару раз в месяц — как отдать. Уже и привык, и даже зависимость появилась, а как вырос, так и вовсе удивлялся диковинному своему сознанию — как устроен человек, что жаждет страшного. Книжки разные читать начал, философские. Чуть не сбрендил на этой почве, но вовремя опомнился. Потому что ум — он никуда не делся из-под золотистых кудряшек. Ах, эти кудряшки! Сколько дамочек… Ну да не о них речь.
В общем, Серёжа сообразил, что не страшное влечёт его, а избавление от оного. Чем быстрее с этим страшным встретишься — тем быстрее избавишься. И спи спокойно! Думаю, многие сочтут эту тактику недальновидной и даже порочной, но советоваться Серёжа ни с кем не собирался. Решил для себя, и славно. Ибо чем больше советчиков, тем безобразнее критика. Глупо же критиковать как все, так? Значит, надо выпендриться, в смысле выделиться. Поэтому скоро всем по фигу, что они критикуют. Главное — как. И это, дружочек, урок номер два.
Я же ещё про само падение не говорил. А падал Серёженька ниже некуда. Представь: ты спишь и понимаешь, что спишь. Какой-то частью, какой-то неизведанной долей твоего мозга… или сознания, уж не знаю. И вот сон или заурядный чёрный экран перед глазами вдруг разрывается — перед тобой коридор. Не свет, туннель и прочее. Обычный коридор, как в многоквартирных домах. Идёшь. Заворачиваешь за угол — лестница. И по этой лестнице идёшь вниз. Почему? Надо тебе туда. Наверх не надо, а вниз — позарез! Идёшь. Всё тихо, мирно, спокойно. Пролёт идёшь, другой. Всё тихо, мирно, спокойно. Я бы даже сказал — умиротворяюще. Закат в лестничные окна заглядывает. А за окнами тонкие веточки виднеются, и солнце между них ласковое — щуриться незачем.
Если пролёты посчитать — с третьего этажа спускаешься. Долго. Дом старый, этажи высокие. Вот последний. В смысле первый. Дверь в парадную открыта. Не парадная — в парадную. Начнёшь классику читать — посмотришь, что такое. Лень мне объяснять. Ты не видишь, что дверь открыта, но понимаешь это по прямоугольнику света — он как раз до лестницы падает.
И тебе всё ещё спокойно, но шаг — и непонятная тревога. Хочешь остановиться, и не можешь. Ты, дружочек, когда сам бегать будешь, поймёшь. А пока на слово поверь — когда сильно разбежишься и захочешь затормозить, то нечистая физическая сила не позволит этого сделать. Даже если ноги остановишь — голова вперёд пойдёт. Так её, кстати, часто и расшибают… А Сережа, он шёл медленно, но остановиться не мог, словно бежал изо всех сил. Сны, малыш, подчиняются только тем физическим законам и в той мере, которые им потребны. Это были уроки три и четыре. Не беда, если не понял. Я преподал и умываю лапы… Проехали. К делу.
И этот момент порой хуже, чем само падение был. Уж когда случилось — знай ори. А когда на подходе и не деться от этого подхода — вот тогда жуть жуткая. Нет, это тоже на любителя. Кто жучков-паучков, кто мышки боится, а кто и закрытой комнаты. Ты, например, темноты. И ничего, многие боятся. Кто ж знает, что там, в темноте? То сопит, то скребышит… А то и голоса слышатся! Как тебе. Хотя, я так скажу — вот когда темнота не полная, а с ночником — это даже хуже. Ночники — зло, это моё профессиональное мнение! Сам подумай: то ничего не видишь, значит звуки могут и мерещиться, нет их на самом деле! А когда вдобавок видишь что-то, только непонятно что, то «мерещится» не прокатит. Отмахнуться не получится. Или у тебя реально кошмары… или кошмары реальны.
Было это в доподгузниковую эру. В пелёночную. Её легко узнать по относительно белым флагам около всех домов. Это, дружочек, и есть пелёнки. Кошмарики твоей мамочки… только она об этом не в курсе. Жил-был в то далёкое время мальчик Серёжа. Очаровательный малыш, между нами говоря. Без оглядки на возраст. Кушал, что давали, спал, когда укладывали, штанишки не рвал и не пачкал… Не потому, что слабоумный. Ума, под золотистыми кудряшками, была палата! Просто бывают такие ангелы. Казалось — выродились давно! Ан нет, живучие… Но мы к делу, да?
Когда маленький Серёжа упал в никуда первый раз, на его крик прибежала не только няня Алиса, но и маменька с папенькой, смешные такие, в длинных ночных рубашках. Но Серёженька не улыбнулся. Он орал. Так орал, что вызвали доктора, бородатого дядьку с трубкой в руке. Трубкой этой он послушал Серёженькину грудь. Потом пальцем поводил перед Сережёнькиными глазками. Но Серёженька орал. Тогда дядя врач накапал ему горьких капель, да так ловко — прямо в рот! И от этой ужасной гадости Серёженька заткнулся. Потому что реальность, дружочек мой, хуже любых ночных кошмаров. Это, кстати, был его первый жизненный урок. Да и твой заодно.
Потом Серёжа падал в никуда часто. Пару раз в месяц — как отдать. Уже и привык, и даже зависимость появилась, а как вырос, так и вовсе удивлялся диковинному своему сознанию — как устроен человек, что жаждет страшного. Книжки разные читать начал, философские. Чуть не сбрендил на этой почве, но вовремя опомнился. Потому что ум — он никуда не делся из-под золотистых кудряшек. Ах, эти кудряшки! Сколько дамочек… Ну да не о них речь.
В общем, Серёжа сообразил, что не страшное влечёт его, а избавление от оного. Чем быстрее с этим страшным встретишься — тем быстрее избавишься. И спи спокойно! Думаю, многие сочтут эту тактику недальновидной и даже порочной, но советоваться Серёжа ни с кем не собирался. Решил для себя, и славно. Ибо чем больше советчиков, тем безобразнее критика. Глупо же критиковать как все, так? Значит, надо выпендриться, в смысле выделиться. Поэтому скоро всем по фигу, что они критикуют. Главное — как. И это, дружочек, урок номер два.
Я же ещё про само падение не говорил. А падал Серёженька ниже некуда. Представь: ты спишь и понимаешь, что спишь. Какой-то частью, какой-то неизведанной долей твоего мозга… или сознания, уж не знаю. И вот сон или заурядный чёрный экран перед глазами вдруг разрывается — перед тобой коридор. Не свет, туннель и прочее. Обычный коридор, как в многоквартирных домах. Идёшь. Заворачиваешь за угол — лестница. И по этой лестнице идёшь вниз. Почему? Надо тебе туда. Наверх не надо, а вниз — позарез! Идёшь. Всё тихо, мирно, спокойно. Пролёт идёшь, другой. Всё тихо, мирно, спокойно. Я бы даже сказал — умиротворяюще. Закат в лестничные окна заглядывает. А за окнами тонкие веточки виднеются, и солнце между них ласковое — щуриться незачем.
Если пролёты посчитать — с третьего этажа спускаешься. Долго. Дом старый, этажи высокие. Вот последний. В смысле первый. Дверь в парадную открыта. Не парадная — в парадную. Начнёшь классику читать — посмотришь, что такое. Лень мне объяснять. Ты не видишь, что дверь открыта, но понимаешь это по прямоугольнику света — он как раз до лестницы падает.
И тебе всё ещё спокойно, но шаг — и непонятная тревога. Хочешь остановиться, и не можешь. Ты, дружочек, когда сам бегать будешь, поймёшь. А пока на слово поверь — когда сильно разбежишься и захочешь затормозить, то нечистая физическая сила не позволит этого сделать. Даже если ноги остановишь — голова вперёд пойдёт. Так её, кстати, часто и расшибают… А Сережа, он шёл медленно, но остановиться не мог, словно бежал изо всех сил. Сны, малыш, подчиняются только тем физическим законам и в той мере, которые им потребны. Это были уроки три и четыре. Не беда, если не понял. Я преподал и умываю лапы… Проехали. К делу.
И этот момент порой хуже, чем само падение был. Уж когда случилось — знай ори. А когда на подходе и не деться от этого подхода — вот тогда жуть жуткая. Нет, это тоже на любителя. Кто жучков-паучков, кто мышки боится, а кто и закрытой комнаты. Ты, например, темноты. И ничего, многие боятся. Кто ж знает, что там, в темноте? То сопит, то скребышит… А то и голоса слышатся! Как тебе. Хотя, я так скажу — вот когда темнота не полная, а с ночником — это даже хуже. Ночники — зло, это моё профессиональное мнение! Сам подумай: то ничего не видишь, значит звуки могут и мерещиться, нет их на самом деле! А когда вдобавок видишь что-то, только непонятно что, то «мерещится» не прокатит. Отмахнуться не получится. Или у тебя реально кошмары… или кошмары реальны.
Страница
1 из 3
1 из 3
