Записки пилота

Через три секунды самолет буквально бросило вниз, нос отвернуло влево от полосы градусов на 10, скорость упала до 240 км/ч, вертикальная скорость — 8м/с (т. е снижаться стали в 2 раза круче), успела пикнуть сигнализация об опасном сближении с землей, мы с Лешей хватанули штурвалы на себя, а двигатели как раз вышли на номинальный режим, вертикальную скорость уменьшили до 2 м/с, догоняя глиссадную стрелку, краем глаза наблюдаю, как скорость медленно поползла вверх: 245, 250, 260, уже можно газы немножко сдернуть, вот уже торец полосы, высота 15 метров — как раз по глиссаде! 10, 5, 3, 2, 1! В одном метре повисли, плавно сдернув газы, мягонько плюхнулись на левую стройку, небольшой крен вправо — покатились! Это вы сейчас читаете, а тогда с того момента, как некто толкнул РУДы почти вперед, до касания с землей прошло не больше 20 секунд. Это был сдвиг ветра, причем был он существенно сильней, чем ожидалось, и если бы поставили двигателям номинальный режим в тот момент, когда самолет уже просел, они бы не успели выйти на режим, и мы бы не долетели до полосы, рухнув около ближнего привода. Кто же был этот самый пассажир? Поворачиваюсь к бортинженеру, Алексеич говорит, что дверь не открывал (а на самолете дверь устроена так, что открывается вовнутрь и только изнутри). Спрашиваю бортпроводников, может быть, кто заходил в кабину? Нет, никто. После того, как мы зарулили на стоянку, а трап еще не подвезли, прошелся я по салону в надежде найти того человека и сказать ему спасибо, но, пройдя раза три, так не нашел.

Наверное, это был ангел-хранитель или домовой… ну, то есть самолетный… Был не то 1972, не то 1973, я — молодой капитан поршневого Ил-14, полетавший уже и на севере, и в дальнем заполярье. Выполняли обычный рейс из Енисейска в Корягино (или Корякино, может, Корчагино), летал я туда до этого раз пять, не меньше, погода миллион на миллион — ничего сложного, обычный рейс. Везли мы туши мяса, насколько я помню. Впереди уже виднелись знакомый изгиб Енисея и очертания знакомого аэродрома, поэтому мы не переживали по поводу отказа радиокомпаса, по которому выдерживали направление (верней неисправности с маяком, скорей всего, на их стороне, в те годы это бывало частенько, особенно когда света не было, или какой-нибудь ремонт шел). Обычный магнитный компас вел себя необычно — произвольно вращался, радиосвязи с аэродромом тоже не было.

Вот тут-то и начинаются приключения. Хотел необычного полета — получи сполна! Пролетая над деревушкой, уже с воздуха заметил, что дома выглядят заброшено и огороды заросли травой. Может, мы ошиблись? Нет, шли строго по трассе, пока не вошли в зону ответственности аэродрома. Выходит — ошибки нет, да и очертания знакомые, правда, выглядят так, как будто здесь давно никто не живет. Время было где-то конец апреля, когда снег уже растаял, а новая трава еще не пробилась сквозь землю. Взлетная полоса выглядела заросшей прошлогодним бурьяном, но мы все же решили сесть, а когда срулили в сторону, где раньше была стоянка, проезжая, я обратил внимание на покореженные скелеты самолетов Ан-2 и вертолетов Ми-2. Здание деревянного аэровокзала было совершенно заброшенным, как будто люди оставили эти места не меньше чем 20 лет назад. Но ведь мы же были тут неделю назад! Я уже хотел дойти порыться, может, чего интересного найти, но под моросящим дождем было не очень-то и приятно (когда мы подлетали, была солнечная погода, ни единого облачка). Еще я обратил внимание на абсолютную тишину и чувство одиночества, сходного с депрессией, поэтому мы запрыгнули в самолет и как можно скорей улетели.

В Енисейск мы вернулись поздно вечером. До официальных лиц решили не доводить, сказав, что совершили вынужденную посадку, после чего, выполнив ремонт своими силами, благополучно взлетели и вернулись на базу. После этого я летал туда раза три, и было все привычно — в деревне кипела жизнь, и ничего не предвещало запустения.

Все бы ничего, можно было бы все списать на ошибку штурмана или на групповой мираж, но глубокой осенью, будучи на пенсии, в 2014 году поехали с мужиками на Буханке на охоту. И что думаете — когда проезжали как раз то место, где в эпоху моей молодости был аэродром — пред нами предстала та самая картина, которую я видел в почти 40 лет назад. Все в точности, в этих же деталях — покореженный метал, заросшая полоса, заброшенное полуразвалившиеся здание аэропорта, скелеты Ан-2 и Ми-2.