— На левом фланге не спать, сукины дети!
Добавить в моё избранное
7 мин, 41 сек 350
1. Чудовище
Кен вскинул руки, блокируя ядра катапульт магическим щитом. Не спит он. Никогда не спит.
А ведь мог бы… что тебе стоит?
«Отвали».
Прищурил слезящиеся от едкого дыма глаза и чихнул, едва удержав щит. Зашёлся в кашле стоявший в десятке шагов Альбин. Бересклет. Противник знал, чем пронять мирлов.
— Держи, — на плечо шлёпнулась мокрая тряпка. Его страж в напоминаниях не нуждался. Кен торопливо замотал лицо по самые глаза. Дышать стало легче.
Левый фланг перешёл в наступление. Мирлы в арьергарде прикрывали своих и выжидали удобный момент для атаки.
Глупец… посмотри на себя… идёшь псиной покорной кусать, на кого укажет рука хозяина… а мог бы движением пальца стереть в пыль всех этих людишек… знаешь ведь, какова благодарность за победу… в клетку… снова… как зверя дикого… хе-хе… Кен не слушал голоса, чей шёпот не затихал даже на поле боя. Нельзя поддаваться на уговоры. Один шаг навстречу — и всё, ты уже не человек — чудовище.
Ха-ха-ха… чудовище… дважды глупец… Иметь такую силу и жить рабом… А ведь можешь иметь всё, что пожелаешь… — Не спать! — резкий рывок за талию, где к стальному поясу прикована тонкая цепь. Кен вскинул руки, ощущая, как плавится под пальцами реальность. Сейчас Альбин сдвинет щит, и воздушный таран сметёт вражеские ворота… Два заклятия, равных по силе, столкнулись на грани приоткрытого щита. Взрывом обрушило часть крепостной стены, разметало защитников и нападавших, калеча и убивая без разбора. Кену повезло — его лишь оглушило.
— Встать! — Удар по щеке, — Встать, сучье племя! Чтоб вы все передохли!
Приоткрыть глаза. Увидеть морду стража, брызжущего слюной и кровью. Ощутить смрад обгоревшей плоти. Чуть не взвыть от невыносимой боли в боку, где почти на три пальца впился в тело искорёженный обруч пояса.
Кена захлестнули отвращение и ненависть. Вот они, жизнь мирла и служение людям!
— Встать, ублюдок, — надсмотрщик зло дёрнул цепь.
«Ненавижу.
Ненавижу эту войну! Ненавижу эту цепь! Ненавижу всех этих скотов, что обращаются со мной как с собакой!» Мы можем помочь… Избавить от этого раз и навсегда… Станешь свободным… Хочешь?
«ДА!» Мир померк, чтобы проявиться где-то далеко серыми тенями — бледным отражением. В этом отражении кто-то другой в обличии мирла расхохотался, сдирая с тела пояс, зачарованный благословением святых отцов. И притянул за оборванный поводок не успевшего опомниться надсмотрщика.
Бессильно повисает сломанная рука стража, не дотянувшегося до амулета-взрывателя. Потоки брани сменяются рёвом боли и ужаса. Взгляд бывалого воина пустеет, как у безумца, а на штанах расплывается мокрое пятно.
Но бывшему мирлу всё равно.
Он отстранённо наблюдает, как его руки в клочья раздирают грудь человека, брезгливо стряхивая на землю ошмётки плоти и осколки костей. И окровавленные пальцы принимаются плести заклятие сферы пустоты.
Падают в грязь изуродованные тела. Рушатся стены крепости. Кен не слышит воплей ужаса и грохота камней. Не видит огненных всполохов взрывов. Не замечает, что умирающий Альбин из последних сил кидает в него смертельное проклятие.
За миг до того, как стрела проклятия касается спины, Кен заканчивает плетение. И выпускает его из сведённых чашей ладоней.
Белая сфера растёт и ширится, растворяя в себе окружающее пространство. А в её центре целым и невредимым стоит тот, кого уже никто и никогда не осмелится посадить на цепь.
Демон.
Чудовище.
Среди серых теней нет места громким звукам. Голоса, терзавшие Кена денно и нощно, стихают, превращаясь в уютное мягкое покрывало. Впервые за долгое время он не испытывает ни страха, ни боли. Он не испытывает ничего.
И ему хорошо.
2. Звёздочка
Не ведала я, что душой своей мирлы за чудеса расплачиваются. Обрадовалась, глупая, когда искру волшебную во мне обнаружили. Самая счастливая на деревне была. Ни у кого из одногодков моих дара не проклюнулось. А у меня — точно звёздочка сиял.
Как в дорогу собирали, мама от радости плакала, отец гордым ходил. Дар такой — почёт и семье уважение.
Недолго радость моя продержалась. Лишь до ворот обители хватило. Там и узнала тайну, что камнем на сердце легла. Если вздумаю дар волшебный развивать, голоса в голове слышать начну. Будут они звучать днём и ночью, покоя не давать, на разные лады уговаривать их в тело впустить, обещая любое желание исполнить. И коли не устою перед ними — вмиг душу потеряю, куколкой стану безропотной. А в теле моём злые демоны поселятся.
Не устояла я перед страхом. Отречение выбрала.
Вспоминаю, а у самой слёзы на глаза наворачиваются. И мирла из меня не вышло. И домой не вернуться. Сидеть теперь взаперти до тридцати и трёх лет за стенами обители.
Царапает изнутри обида коготками острыми: обманули.
Кен вскинул руки, блокируя ядра катапульт магическим щитом. Не спит он. Никогда не спит.
А ведь мог бы… что тебе стоит?
«Отвали».
Прищурил слезящиеся от едкого дыма глаза и чихнул, едва удержав щит. Зашёлся в кашле стоявший в десятке шагов Альбин. Бересклет. Противник знал, чем пронять мирлов.
— Держи, — на плечо шлёпнулась мокрая тряпка. Его страж в напоминаниях не нуждался. Кен торопливо замотал лицо по самые глаза. Дышать стало легче.
Левый фланг перешёл в наступление. Мирлы в арьергарде прикрывали своих и выжидали удобный момент для атаки.
Глупец… посмотри на себя… идёшь псиной покорной кусать, на кого укажет рука хозяина… а мог бы движением пальца стереть в пыль всех этих людишек… знаешь ведь, какова благодарность за победу… в клетку… снова… как зверя дикого… хе-хе… Кен не слушал голоса, чей шёпот не затихал даже на поле боя. Нельзя поддаваться на уговоры. Один шаг навстречу — и всё, ты уже не человек — чудовище.
Ха-ха-ха… чудовище… дважды глупец… Иметь такую силу и жить рабом… А ведь можешь иметь всё, что пожелаешь… — Не спать! — резкий рывок за талию, где к стальному поясу прикована тонкая цепь. Кен вскинул руки, ощущая, как плавится под пальцами реальность. Сейчас Альбин сдвинет щит, и воздушный таран сметёт вражеские ворота… Два заклятия, равных по силе, столкнулись на грани приоткрытого щита. Взрывом обрушило часть крепостной стены, разметало защитников и нападавших, калеча и убивая без разбора. Кену повезло — его лишь оглушило.
— Встать! — Удар по щеке, — Встать, сучье племя! Чтоб вы все передохли!
Приоткрыть глаза. Увидеть морду стража, брызжущего слюной и кровью. Ощутить смрад обгоревшей плоти. Чуть не взвыть от невыносимой боли в боку, где почти на три пальца впился в тело искорёженный обруч пояса.
Кена захлестнули отвращение и ненависть. Вот они, жизнь мирла и служение людям!
— Встать, ублюдок, — надсмотрщик зло дёрнул цепь.
«Ненавижу.
Ненавижу эту войну! Ненавижу эту цепь! Ненавижу всех этих скотов, что обращаются со мной как с собакой!» Мы можем помочь… Избавить от этого раз и навсегда… Станешь свободным… Хочешь?
«ДА!» Мир померк, чтобы проявиться где-то далеко серыми тенями — бледным отражением. В этом отражении кто-то другой в обличии мирла расхохотался, сдирая с тела пояс, зачарованный благословением святых отцов. И притянул за оборванный поводок не успевшего опомниться надсмотрщика.
Бессильно повисает сломанная рука стража, не дотянувшегося до амулета-взрывателя. Потоки брани сменяются рёвом боли и ужаса. Взгляд бывалого воина пустеет, как у безумца, а на штанах расплывается мокрое пятно.
Но бывшему мирлу всё равно.
Он отстранённо наблюдает, как его руки в клочья раздирают грудь человека, брезгливо стряхивая на землю ошмётки плоти и осколки костей. И окровавленные пальцы принимаются плести заклятие сферы пустоты.
Падают в грязь изуродованные тела. Рушатся стены крепости. Кен не слышит воплей ужаса и грохота камней. Не видит огненных всполохов взрывов. Не замечает, что умирающий Альбин из последних сил кидает в него смертельное проклятие.
За миг до того, как стрела проклятия касается спины, Кен заканчивает плетение. И выпускает его из сведённых чашей ладоней.
Белая сфера растёт и ширится, растворяя в себе окружающее пространство. А в её центре целым и невредимым стоит тот, кого уже никто и никогда не осмелится посадить на цепь.
Демон.
Чудовище.
Среди серых теней нет места громким звукам. Голоса, терзавшие Кена денно и нощно, стихают, превращаясь в уютное мягкое покрывало. Впервые за долгое время он не испытывает ни страха, ни боли. Он не испытывает ничего.
И ему хорошо.
2. Звёздочка
Не ведала я, что душой своей мирлы за чудеса расплачиваются. Обрадовалась, глупая, когда искру волшебную во мне обнаружили. Самая счастливая на деревне была. Ни у кого из одногодков моих дара не проклюнулось. А у меня — точно звёздочка сиял.
Как в дорогу собирали, мама от радости плакала, отец гордым ходил. Дар такой — почёт и семье уважение.
Недолго радость моя продержалась. Лишь до ворот обители хватило. Там и узнала тайну, что камнем на сердце легла. Если вздумаю дар волшебный развивать, голоса в голове слышать начну. Будут они звучать днём и ночью, покоя не давать, на разные лады уговаривать их в тело впустить, обещая любое желание исполнить. И коли не устою перед ними — вмиг душу потеряю, куколкой стану безропотной. А в теле моём злые демоны поселятся.
Не устояла я перед страхом. Отречение выбрала.
Вспоминаю, а у самой слёзы на глаза наворачиваются. И мирла из меня не вышло. И домой не вернуться. Сидеть теперь взаперти до тридцати и трёх лет за стенами обители.
Царапает изнутри обида коготками острыми: обманули.
Страница
1 из 3
1 из 3
