Костер на обрыве, и прошлого волны. От мыслей — ни сна, ни спасенья.
Добавить в моё избранное
1 мин, 12 сек 4592
Ты помнишь, над лесом кружили драконы, как пригоршня листьев осенних?
Мелькание тел свозь багряные грозди, и шеи в сплетении диком — Прозрачный, насквозь промороженный воздух был полон их танцем и криком.
Безумие ветра, воздушные горы, сквозь тучи — змеиные кольца.
И жар чешуи, что сиянием спорит с полуденной яростью солнца.
Полет, совершенством мучительный глазу, горящие в просини знаки… Явленье созданий из песен и сказок, рожденных для неба и драки.
Застыв у сосны, я впивался в них взглядом — прекрасных, парящих на воле.
Рев стаи — и отклик откуда-то рядом: смесь гнева, бессилья и боли.
С рычанием эхо метнулось по лесу, град листьев и веток по коже… Как будто звезда с высей ухнула в бездну, кричит, а подняться не может.
Глухие, берущие за душу стоны звучали как будто бы справа.
На звук я пошел, и увидел дракона — по грудь в буреломе и травах.
Слезящийся глаз, чешуя потускнела, багровая дымка из пасти.
Век долог змеиный — но время истлело, лишило и мощи, и счастья.
И было так жутко увидеть титана одряхшим, прикованным к тверди… Понурясь, я рядом стоял на поляне, и молча желал ему смерти.
Дракон шевельнулся — и взгляд, угасая, лишил меня мысли и слова.
Он крикнул, и с неба ответила стая протяжным рыдающим ревом.
И рухнуло пламя, завесой хрустальной облив распростертое тело, Скрывая кровавой агонии тайну: сгорело, а может — взлетело.
Прощальный взмах крыльев в лазурном и белом, и следом — незримое что-то… Лишь вздох — от биения жизни до пепла. Лишь шаг — от костра до полета.
Мелькание тел свозь багряные грозди, и шеи в сплетении диком — Прозрачный, насквозь промороженный воздух был полон их танцем и криком.
Безумие ветра, воздушные горы, сквозь тучи — змеиные кольца.
И жар чешуи, что сиянием спорит с полуденной яростью солнца.
Полет, совершенством мучительный глазу, горящие в просини знаки… Явленье созданий из песен и сказок, рожденных для неба и драки.
Застыв у сосны, я впивался в них взглядом — прекрасных, парящих на воле.
Рев стаи — и отклик откуда-то рядом: смесь гнева, бессилья и боли.
С рычанием эхо метнулось по лесу, град листьев и веток по коже… Как будто звезда с высей ухнула в бездну, кричит, а подняться не может.
Глухие, берущие за душу стоны звучали как будто бы справа.
На звук я пошел, и увидел дракона — по грудь в буреломе и травах.
Слезящийся глаз, чешуя потускнела, багровая дымка из пасти.
Век долог змеиный — но время истлело, лишило и мощи, и счастья.
И было так жутко увидеть титана одряхшим, прикованным к тверди… Понурясь, я рядом стоял на поляне, и молча желал ему смерти.
Дракон шевельнулся — и взгляд, угасая, лишил меня мысли и слова.
Он крикнул, и с неба ответила стая протяжным рыдающим ревом.
И рухнуло пламя, завесой хрустальной облив распростертое тело, Скрывая кровавой агонии тайну: сгорело, а может — взлетело.
Прощальный взмах крыльев в лазурном и белом, и следом — незримое что-то… Лишь вздох — от биения жизни до пепла. Лишь шаг — от костра до полета.
