Моя оборона

Я ненавижу агрессию, ты — экстремист. И принимаешь мою толерантность за трусость.

Я — верующий человек, а ты — атеист (но мы уже договорились вместе смеяться над фанатиками любых конфессий. В том числе спиритизма и атеизма) Если бы я была веганом, ты бы жрал тварей земных живьем… А вдруг, ты так делаешь, просто не признаешься?

Но. Но… От той бутылки Биттер Лемона мне и правда стало легче, а фисташковое мороженное утихомирило ноющий череп. Ты был прав.

Да, никто не может обидеть меня так, как ты, но когда тебе весело, я восстаю из мертвых. Знаю, что делать, знаю, что все получится. Когда ты идешь рядом, словно натягиваются струны, лето наполняется цветами и запахами, исчезает холод и жара, исчезает боль. Ты плетешься чуть сзади, криво улыбаешься и чему-то посмеиваешься, кажется, доволен, что мы вышли на улицу, а не сидим перед экраном, строишь планы на вечер. Думаешь, в какое приключение ввязаться. А я мечтаю показать тебя всем знакомым и незнакомым, чтобы увидеть их реакцию. Потому что все в тебе — вызов для окружающих, все — агрессия. Иногда я думаю, что ты любишь отталкивать от себя людей. А ты говоришь, что это я сделала тебя таким.

Ну что же, мне нравится результат трудов моих. Можешь ненавидеть и за эти слова тоже.

Только не спи и мне спать не давай.

Занавес.

— Нет, не занавес! Какой дурак учил тебя придумывать названия? В том числе к моим историям!

Кстати, да. Знакомьтесь — автор большинства моих работ:

— Эй. А не всех, часом?

— Эту точно пишу я. Своими руками. Сейчас.

Хотя… и она на тебе сходится.

— Ну?

— Ах да. Оборона.

Ты — моя оборона. Мой солнечный зайчик незрячего мира.* Если меня будут убивать, ты, скорее всего еще и за руки держать будешь, чтобы не дергалась. То, что ты сдохнешь вместе со мной волнует тебя в последнюю очередь. Наверное, умереть лучше, чем защищать беспомощного и бесполезного труса, который только может, что просить помощи и ныть о жестокости мира. Стыдно, противно и скучно. И ты презираешь меня за трусость, лицемерие и лень. Ты всегда на стороне того, кто бьет. И вот я учусь бить. Потому что быть на одной стороне с тобой катастрофически приятно. Потому что однажды, когда тебе вздумается быть у руля, мне придется как следует прописать тебе. Мы оба знаем, что ты потопишь корабль.

После той бурной ночи, когда ты выгнал меня на улицу и заставил ввязаться в приключения сомнительного характера, мы заскочили домой, чтобы взять на работу некоторые вещи. Стояло ранее утро, солнце светило в самые окна и дома было непростительно ярко и жарко. Я разбудила бабушку, пока шуршала пакетами.

— А, это ты, — сказала она.

— А я тебя не узнала. Думаю, кто это такой бегает маленький черненький. А это твоя тень… Когда через два часа я вспомнила ее слова и вдумалась в них, пришлось крепче ухватиться за стул.

Это не фантастика. Теперь тебя действительно видно.