На черной-черной горе, в черном-черном замке… Нет. Не так, конечно. Замок — не замок никакой, а халупа на покосившихся столбах вместо курьих ножек, серая и унылая. И гора — не гора, а холмик, с землей сровненный. Могильный.
Добавить в моё избранное
9 мин, 1 сек 16524
Стоит, значит, халупа на отшибе в лесу, никому, вроде как, и не мешает. Даже наоборот, поэтому куриные ножки в ней все-таки есть. Три штуки, в зубах у трех лоботрясов. Ножки — слега пережаренные, лоботрясы — слегка отмороженные. Ну как отмороженные? Обычные, в общем, дети. Только слегка заскучавшие среди деревенских грядок. Но оно и не мудрено, после города-то.
Зовут лоботрясов Вася, Таня и Миша. Вася — как есть, Вася: где еще не побывал, там все равно на заборах пишут, что был, а он тому и рад. Авторитетный, одним словом, товарищ, с богатой фантазией и тягой к творческому преувеличению. Миша, напротив, совсем на медведя нашего, Михал Потапыча, не похож, и, если б не Таня — ноги бы его здесь не было. Миша любит Таню, а Таня любит Рен-ТВ, сериал «Сверхъестественное» и Брэма Стокера, поэтому внимательно слушает Васю. Вася серьезно и — насколько позволяет куриное мясо во рту — мрачно рассказывает, как правильно вызывать духов. Вася в этом дока, он уже и Жанной д» Арк общался, и с Наполеоном, и с… Впрочем, давайте лучше послушаем:
— А Профессор мне говорит, что, мол, чушь это все, ну, там, про политику, про христианство и тэ пэ. Записал все, мол, как видел. Только как попасть туда не сказал. Вредный потому что, — грустно заканчивает Вася. Он бы — если б знал — обязательно бы всем рассказал.
— Да? И на каком же языке вы с ним разговаривали? — скептически бурчит Миша. Он где-то слышал, что Толкин с некоторых пор посылает всех незадачливых спиритистов туда же, куда и Пушкин, только по-английски. А по английскому у Васи тройка. С минусом.
— На мысленном! При телепатическом контакте языкового барьера нет, — объясняет Вася, и уважение в Таниных глазах становится еще чуточку глубже. Миша удрученно замолкает: все это ему не нравится, чем дальше — тем больше. И дело даже не в духах. Таня же искренне наслаждается обстановкой Настоящего Приключения, нежданно-негаданно подкараулившего ее в замшелой дедушкиной деревеньке. Оба пацана-соседа Тане нравятся, и она даже не может решить, кто из них лучше: Вася — крутой и забавный, а Миша — красивый, уже перешел в девятый класс и почему-то не нравится деду, что, понятное дело, добавляет романтики. Но сейчас не до любовных историй: впереди Приключение!
— Доска, там, маятник — это все для неумех, — продолжает объяснять Вася.
— Главное — рисунок подходящий. Чтоб не просто пентаграмма, а две, одна в другой, и окружность — в восьмиугольник вписанная.
— А почему в восьмиугольник? — почтительно спрашивает Таня.
— Потому что пять плюс пять плюс восемь равно восемнадцать, то есть трижды шесть! — гордо отвечает Вася. Рисунок он нашел прошлым летом в интернете, но объяснение придумал сам — уж этого-то у него не отнимешь. И даже геометрию подтянул, чтоб чертить правильно.
Куриные кости лежат на обрывках паутины в углу, а расстроенный паук путешествует по Таниному рюкзачку. Правда, Таня об этом пока не знает. Она рассуждает — что было в халупе раньше?
— Вдруг ведьма жила… Или ведьмак, самый настоящий, — мечтательно говорит Таня. В общем-то, Таня слышала от деда — осталась халупа от рабочих, которые лес валили, и лет той халупе всего десятка три, если не меньше — но мысль о ведьмаке Тане кажется куда привлекательней.
— Угу. А охотился он тут на кого, ведьмак твой — на алкашей деревенских? — хмурится Миша.
— Здесь бои были. Может, нашим с немцами воевать помогал, — серьезно отвечает Таня. Она про такое читала в книжке, с длинным названием и в цветастой обложке. Книжку Таня стянула у брата, но не успела дочитать и оставила дома — поэтому сейчас жалеет о том, что не знает, чем все закончилось.
— Есть на кого, — торжественно шепчет Вася.
— Прабабка рассказывала, тут когда-то давно волки водились, людей насмерть задирали круглый год. А с чего волкам нападать летом? Я вот думаю — оборотни это были. И сейчас небось есть. Слыхали, как собаки брешут по ночам?
— Да шляются бухарики всякие, вот и псы брешут, — рассудительно говорит Миша, но чувствует себя как-то неуютно. Мало того, что Таня на Васю пялится, от бабки влетит за отлучку, да еще… Чушь всякая.
Темнеет. Вася ругается и пыхтит, ползая по полу: чертить мелом на грязных деревяшках — совсем не то, что в классе у доски. Классная доска, как и школа, Васе не нравится, но там, хотя бы, нет комаров. Если не считать Комарихи — Наташки Комаровой из шестого «б». Наташка типа Таньки — мелкая, но прикольная. Только еще симпатичнее. Вася представляет, как расскажет Комарихе о сегодняшних приключениях, и чертить становится чуточку веселее. Вызывать собираются Танькиного прадеда. Он здесь недалеко на сельском кладбище похоронен — завещал, чтоб на родине. Суровый был мужик и крутой, войну генералом закончил, потом в Москве работал. Умер, когда Таньке всего год стукнуло, вот Танька и жалеет — не застала, мол. Пообщаться хочет, да разве такое возможно?
Зовут лоботрясов Вася, Таня и Миша. Вася — как есть, Вася: где еще не побывал, там все равно на заборах пишут, что был, а он тому и рад. Авторитетный, одним словом, товарищ, с богатой фантазией и тягой к творческому преувеличению. Миша, напротив, совсем на медведя нашего, Михал Потапыча, не похож, и, если б не Таня — ноги бы его здесь не было. Миша любит Таню, а Таня любит Рен-ТВ, сериал «Сверхъестественное» и Брэма Стокера, поэтому внимательно слушает Васю. Вася серьезно и — насколько позволяет куриное мясо во рту — мрачно рассказывает, как правильно вызывать духов. Вася в этом дока, он уже и Жанной д» Арк общался, и с Наполеоном, и с… Впрочем, давайте лучше послушаем:
— А Профессор мне говорит, что, мол, чушь это все, ну, там, про политику, про христианство и тэ пэ. Записал все, мол, как видел. Только как попасть туда не сказал. Вредный потому что, — грустно заканчивает Вася. Он бы — если б знал — обязательно бы всем рассказал.
— Да? И на каком же языке вы с ним разговаривали? — скептически бурчит Миша. Он где-то слышал, что Толкин с некоторых пор посылает всех незадачливых спиритистов туда же, куда и Пушкин, только по-английски. А по английскому у Васи тройка. С минусом.
— На мысленном! При телепатическом контакте языкового барьера нет, — объясняет Вася, и уважение в Таниных глазах становится еще чуточку глубже. Миша удрученно замолкает: все это ему не нравится, чем дальше — тем больше. И дело даже не в духах. Таня же искренне наслаждается обстановкой Настоящего Приключения, нежданно-негаданно подкараулившего ее в замшелой дедушкиной деревеньке. Оба пацана-соседа Тане нравятся, и она даже не может решить, кто из них лучше: Вася — крутой и забавный, а Миша — красивый, уже перешел в девятый класс и почему-то не нравится деду, что, понятное дело, добавляет романтики. Но сейчас не до любовных историй: впереди Приключение!
— Доска, там, маятник — это все для неумех, — продолжает объяснять Вася.
— Главное — рисунок подходящий. Чтоб не просто пентаграмма, а две, одна в другой, и окружность — в восьмиугольник вписанная.
— А почему в восьмиугольник? — почтительно спрашивает Таня.
— Потому что пять плюс пять плюс восемь равно восемнадцать, то есть трижды шесть! — гордо отвечает Вася. Рисунок он нашел прошлым летом в интернете, но объяснение придумал сам — уж этого-то у него не отнимешь. И даже геометрию подтянул, чтоб чертить правильно.
Куриные кости лежат на обрывках паутины в углу, а расстроенный паук путешествует по Таниному рюкзачку. Правда, Таня об этом пока не знает. Она рассуждает — что было в халупе раньше?
— Вдруг ведьма жила… Или ведьмак, самый настоящий, — мечтательно говорит Таня. В общем-то, Таня слышала от деда — осталась халупа от рабочих, которые лес валили, и лет той халупе всего десятка три, если не меньше — но мысль о ведьмаке Тане кажется куда привлекательней.
— Угу. А охотился он тут на кого, ведьмак твой — на алкашей деревенских? — хмурится Миша.
— Здесь бои были. Может, нашим с немцами воевать помогал, — серьезно отвечает Таня. Она про такое читала в книжке, с длинным названием и в цветастой обложке. Книжку Таня стянула у брата, но не успела дочитать и оставила дома — поэтому сейчас жалеет о том, что не знает, чем все закончилось.
— Есть на кого, — торжественно шепчет Вася.
— Прабабка рассказывала, тут когда-то давно волки водились, людей насмерть задирали круглый год. А с чего волкам нападать летом? Я вот думаю — оборотни это были. И сейчас небось есть. Слыхали, как собаки брешут по ночам?
— Да шляются бухарики всякие, вот и псы брешут, — рассудительно говорит Миша, но чувствует себя как-то неуютно. Мало того, что Таня на Васю пялится, от бабки влетит за отлучку, да еще… Чушь всякая.
Темнеет. Вася ругается и пыхтит, ползая по полу: чертить мелом на грязных деревяшках — совсем не то, что в классе у доски. Классная доска, как и школа, Васе не нравится, но там, хотя бы, нет комаров. Если не считать Комарихи — Наташки Комаровой из шестого «б». Наташка типа Таньки — мелкая, но прикольная. Только еще симпатичнее. Вася представляет, как расскажет Комарихе о сегодняшних приключениях, и чертить становится чуточку веселее. Вызывать собираются Танькиного прадеда. Он здесь недалеко на сельском кладбище похоронен — завещал, чтоб на родине. Суровый был мужик и крутой, войну генералом закончил, потом в Москве работал. Умер, когда Таньке всего год стукнуло, вот Танька и жалеет — не застала, мол. Пообщаться хочет, да разве такое возможно?
Страница
1 из 3
1 из 3
