Осенью 1840 года мне, в качестве агента Ост-Индийской компании, предстояло небольшое путешествие по западной Бенгалии. В силу деликатности моего поручения, я не решился воспользоваться сомнительным комфортом местной железной дороги и, вместе с тремя проводниками, отправился к цели пешком. Предприятие выдалось, на редкость, утомительным и не заслуживало бы упоминания, если бы не удивительное происшествие, умолчать о котором, я не могу.
Добавить в моё избранное
9 мин, 14 сек 14108
Первая неделя превратилась для меня в бесконечную череду подъемов и спусков, из-за отсутствия на нашем пути деревень, ночевать нам приходилось в джунглях, а единственным моим развлечением стала борьба с разнообразными насекомыми, осаждавших меня в великом множестве. Вечером седьмого дня, я заметил в поведении моих спутников некоторую настороженность. Во время привала они, сбившись в кучу, о чем-то многозначительно шептались, украдкой бросая на меня таинственные взгляды. Поначалу я решил, что они собираются меня ограбить, и, потихоньку, подготовился к нападению. Однако спустя несколько времени, старший проводник объяснил причину их беспокойства. Оказывается, проводники еще днем раньше сбились с дороги и, опасаясь моего гнева, не решались сказать мне об этом. Но, как бы то ни было, им пришлось раскрыть свой обман, так как впереди нас ожидало нечто, с чем проводники не желали встречаться ни под каким видом. Теперь они в один голос просили разрешения повернуть назад. Я спросил, чем они так напуганы.
— Там впереди деревня, Сэр, — проводник с трудом подбирал слова, — Очень плохая деревня, ее охраняет демон.
Я расхохотался. Дело в том, что почти в каждой индийской деревне найдется свой призрак, божок или злой дух. К сожалению, этот примитивный народ до сих пор находится во власти самых нелепых предрассудков. Но, как бы то ни было, я не собирался проводить еще одну ночь в джунглях из-за страхов моих недалеких индусов, о чем немедленно им сообщил. Два часа спустя, мы вошли в деревню. По сравнению с тем, что мне прежде доводилось встречать в индийских поселениях, деревня змея производила самое приятное впечатление. Аккуратные, слово доселе неприменимое ко всему индийскому, ряды хижин образовывали почти ровную окружность, в центре которой возвышался каменный постамент в форме змеи, украшенный цветами и фруктами. Позади поселения виднелись поля, отвоеванные у джунглей. Жители показались мне приветливыми, я попросил одного из них, смуглого до черноты индуса, проводить меня к старейшине. Он отвел нас в небольшую, но уютную хижину, к моему удивлению обставленную на английский манер и попросил подождать. Я откинулся на спинку кресла и закурил. Десять минут спустя дверь отворилась и, тут меня ожидал еще один сюрприз, вошедший в комнату человек, оказался моим соотечественником. После взаимного обмена любезностями англичанин, чье имя я поклялся не открывать, предложил мне и моим спутникам остаться на ночь в его владениях, измученный бессонными ночами, проведенными в джунглях, я с радостью согласился.
После трапезы слуга, накрывавший ужин, подал нам бутылку рома. Мы пили и вели неторопливую ни к чему не обязывающую беседу обо всем и ни о чем, как оно обычно бывает при первом знакомстве. Наконец я завел разговор о превратностях судьбы, занесших нас так далеко от дома. По его широкому, честному лицу пробежала тень; я понял, что тема ему неприятна и попытался было увести разговор в сторону, как вдруг он заговорил:
— Я расскажу вам свою историю с одним условием: вы запишите ее, без прикрас, не упустив ни одной мелочи. В силу известных обстоятельств, я попрошу вас так же не упоминать моего имени.
Я согласился. Вот история, записанная с его слов:
«После известных событий при Пандишери я оставил военную службу и решил на время обосноваться в одной из многочисленных индийских деревень. Мне, как страстному охотнику, не терпелось на собственном опыте испытать удивительную силу и коварство бенгальского тигра. После непродолжительных поисков, я решил остановиться здесь. Жители показались мне дружелюбными, а расположение деревни идеально подходило для осуществления моего замысла. Вскоре, меня совершенно очаровал покой и неторопливый ритм местной жизни. Я даже свел дружбу со старейшиной. Суровый старик, на вид лет семидесяти, показался мне живым воплощением индийского духа полного тайн и загадок. Неплохой шахматист и заядлый курильщик, он вызывал у меня неподдельный интерес. Звали его Биджай, с бенгальского наречия это переводится как победа. Я как-то раз спросил, какой же все-таки победе он обязан своим именем, на что старик рассмеялся и ответил, что не стоит искать скрытый смысл там, где его нет. Время летело незаметно. Днем я охотился или развлекал местную детвору, а долгие вечера проводил в бесконечных беседах с Биджаем. В одной из наших бесед я и узнал об Отце Джунглей.
С его слов выходило, что в деревне, с виду такой тихой и беззаботной, на деле происходят страшные вещи. Два раза в год жители деревни вынуждены кидать жребий; он не обходит стороной ни женщин, ни детей, ни стариков, каждый отмеченный судьбой с тех пор становится избранником и уже никто более не заговорит с ним, не взглянет на него, даже его собственная мать. Отныне он не человек, а дар Отцу. Когда один сезон сменяется другим, его отводят в джунгли, а наутро останки погибшего возносят на алтарь, где поклоняются им до начала следующей жеребьевки. Я засыпал Биджая вопросами, но тот ответил, что и без того сказал достаточно.
— Там впереди деревня, Сэр, — проводник с трудом подбирал слова, — Очень плохая деревня, ее охраняет демон.
Я расхохотался. Дело в том, что почти в каждой индийской деревне найдется свой призрак, божок или злой дух. К сожалению, этот примитивный народ до сих пор находится во власти самых нелепых предрассудков. Но, как бы то ни было, я не собирался проводить еще одну ночь в джунглях из-за страхов моих недалеких индусов, о чем немедленно им сообщил. Два часа спустя, мы вошли в деревню. По сравнению с тем, что мне прежде доводилось встречать в индийских поселениях, деревня змея производила самое приятное впечатление. Аккуратные, слово доселе неприменимое ко всему индийскому, ряды хижин образовывали почти ровную окружность, в центре которой возвышался каменный постамент в форме змеи, украшенный цветами и фруктами. Позади поселения виднелись поля, отвоеванные у джунглей. Жители показались мне приветливыми, я попросил одного из них, смуглого до черноты индуса, проводить меня к старейшине. Он отвел нас в небольшую, но уютную хижину, к моему удивлению обставленную на английский манер и попросил подождать. Я откинулся на спинку кресла и закурил. Десять минут спустя дверь отворилась и, тут меня ожидал еще один сюрприз, вошедший в комнату человек, оказался моим соотечественником. После взаимного обмена любезностями англичанин, чье имя я поклялся не открывать, предложил мне и моим спутникам остаться на ночь в его владениях, измученный бессонными ночами, проведенными в джунглях, я с радостью согласился.
После трапезы слуга, накрывавший ужин, подал нам бутылку рома. Мы пили и вели неторопливую ни к чему не обязывающую беседу обо всем и ни о чем, как оно обычно бывает при первом знакомстве. Наконец я завел разговор о превратностях судьбы, занесших нас так далеко от дома. По его широкому, честному лицу пробежала тень; я понял, что тема ему неприятна и попытался было увести разговор в сторону, как вдруг он заговорил:
— Я расскажу вам свою историю с одним условием: вы запишите ее, без прикрас, не упустив ни одной мелочи. В силу известных обстоятельств, я попрошу вас так же не упоминать моего имени.
Я согласился. Вот история, записанная с его слов:
«После известных событий при Пандишери я оставил военную службу и решил на время обосноваться в одной из многочисленных индийских деревень. Мне, как страстному охотнику, не терпелось на собственном опыте испытать удивительную силу и коварство бенгальского тигра. После непродолжительных поисков, я решил остановиться здесь. Жители показались мне дружелюбными, а расположение деревни идеально подходило для осуществления моего замысла. Вскоре, меня совершенно очаровал покой и неторопливый ритм местной жизни. Я даже свел дружбу со старейшиной. Суровый старик, на вид лет семидесяти, показался мне живым воплощением индийского духа полного тайн и загадок. Неплохой шахматист и заядлый курильщик, он вызывал у меня неподдельный интерес. Звали его Биджай, с бенгальского наречия это переводится как победа. Я как-то раз спросил, какой же все-таки победе он обязан своим именем, на что старик рассмеялся и ответил, что не стоит искать скрытый смысл там, где его нет. Время летело незаметно. Днем я охотился или развлекал местную детвору, а долгие вечера проводил в бесконечных беседах с Биджаем. В одной из наших бесед я и узнал об Отце Джунглей.
С его слов выходило, что в деревне, с виду такой тихой и беззаботной, на деле происходят страшные вещи. Два раза в год жители деревни вынуждены кидать жребий; он не обходит стороной ни женщин, ни детей, ни стариков, каждый отмеченный судьбой с тех пор становится избранником и уже никто более не заговорит с ним, не взглянет на него, даже его собственная мать. Отныне он не человек, а дар Отцу. Когда один сезон сменяется другим, его отводят в джунгли, а наутро останки погибшего возносят на алтарь, где поклоняются им до начала следующей жеребьевки. Я засыпал Биджая вопросами, но тот ответил, что и без того сказал достаточно.
Страница
1 из 3
1 из 3
