Предчувствие грядущей новизны, с утра охватившее старуху Баргуль непонятным волнением, вскоре обернулось твёрдой уверенностью: сюда шел человек.
Добавить в моё избранное
8 мин, 38 сек 10179
Сердце Баргуль учащённо забилось, разгоняя стылую кровь.
— Человек… человек… — бормотала она, пытаясь собраться с мыслями.
Ей хотелось кинуться встреч нежданному гостю, пасть в ноги, умоляя его зайти в дом и хоть немного поговорить с одинокой старухой. Но она усмирила это желание, понимая, что своим неприглядным лицом, ссохшегося до образа мумии, только напугает человека.
Если незнакомец решил прийти и отыскал сюда дорогу — пусть сам войдёт, рассудила Баргуль, даруя ему время осмотреться, чтобы хватило отваги в последний момент не сбежать, как это не раз бывало с иными визитёрами. Она лишь зазывно приоткрыла дверь избушки, впуская в сумрачную прохладу жилища теплый воздух летнего дня.
Через два часа хождения вокруг да около человек набрался смелости постучаться:
— Здесь есть кто?
В проёме открытой двери Баргуль увидела худощавого паренька, лет шестнадцати, в простенькой крестьянской одёве.
— Тут я! — отозвалась она скрипучим голосом, мало напоминающий человеческую речь. Спохватилась, прокашлялась, коря себя, что не догадалась заранее прочистить глотку.
— Заходи в гости!— добавила уже звонкой нотой влекущего гостеприимства.
Паренёк отшатнулся, не успев разглядеть хозяйку.
— Не бойся, милок. Я добрая! — поспешила заверить его Баргуль.
— Расскажи, зачем пришел?
Парень собрался с духом, вновь заглянул в нутро сумрачного жилища. В дальнем углу приметил тощую старуху с глубокими впадинами тёмных глазниц. Старая карга и вправду оказалась неприглядной, как говаривали люди.
— Подмоги хотел. Коровка пропала, — дрогнувшим голосом ответил.
Баргуль удивилась обыденной просьбе, которая понудила человек сюда явиться.
— Видать, хорошая коровка? — спросила она, вовлекая гостя в игру откровенной беседы.
— Не, дурная. Хозяин ёный велел найти. Серчает очень. Пять днёв дал на поиски. Я всю округу обошел — нигде нет. Прямо беда.
— А хозяин кто?
— Дежемил, сотник воеводы нашего, Михайло Валевича. Светлояром зовут. Хозяин он справный, токо норова горячего, когда сердится. Может побить.
Новые имена здешних господ Баргуль ни о чём не говорили, поскольку ей и старых дворян не всегда знавать приходилось. Люди рождались и умирали быстрее, чем успевала она проведать о том из уст редко жалующих сюда вестников. Гораздо насущнее в такие встречи было справиться — помнят ли о ней за пределами леса?
— Откуда про меня знаешь? — спросила юнца.
— Так про тебя все знают. Уже давно. Говорят, ты бессмертная.
— Наверно, до сих пор величают ведьмой?
— Ага! — торопливо ляпнул парень, и сконфужено примолк, страшась разгневать ведьму.
Баргуль засмеялась беззубым ртом, словно филин заухал. Её вечно забавляли эта молва с три короба навираемой лжи. Хотя некоторый резон тем побасенкам имелся, однако людская правда всегда оказывалась далека от вещей истины.
— Небось и ты думаешь, что у меня сердца нет? — вспомнила одно из подобных утверждений.
— Всяко говорят… — А ещё ты принёс чёрную курицу в оберег и за углом спрятал, чтобы я твою жизнь колдовством не отобрала.
— Ребята посоветовали, — повинился парень, по-детски шмыгнув носом.
Баргуль опять заухала, высмеивая его наивность:
— Заберёшь обратно. Не надобно. Жизни мне своей хватает. И людей я не ем: травинку пожую — целый день сыта.
Мальчишка кивнул, принимая доводы старухи. Теперь ему не было так страшно, как вначале: прислонившись к косяку двери, но ещё не решаясь переступить порог, с интересом рассматривал убогое жильё. Всего-то мебели — чурбак, на котором сидела старуха, да кособокая полочка на стене, заставленная берёзовыми туесками. Почти всю халупу занимал чёрный валун, выпирающий из земли плоским верхом на целый локоть. Вероятно, жилище специально построили над ним, приспособив для открытого очага или другой нужды, стороннему человеку неведомой.
— Значит, помощи хочешь? — спросила Баргуль, раздумывая над единственным желанием простоватого визитёра.
— Ага! Наколдуй, чтобы знал, где искать.
— Тогда рассказывай сначала, как пропала коровушка. Старая я, забывчивая.
Паренёк вздохнул от неизбежности пересказа уже известной истории. Времени-то много. Успеть бы засветло покинуть лес… Набравшись храбрости, ступил в дом, чиркнув макушкой о низкую притолоку входа. Уселся на обшарканную горбылинку порога. Стал рассказывать, как третьего дня караулил стадо господских коров, закрытых в загоне. Дело привычное, поскольку ему, будучи не женатому, вменялось помимо дневной пастьбы и ночью сторожем подрабатывать. Вот, значит, едва он собрался вздремнуть, постелив под забором соломы, тут Демьяла, помощник хозяйский, с дозором явился. Принёс браги, предлагая за компанию выпить. Не смог отказать — испил чарку. Крепкая оказалась зараза.
— Человек… человек… — бормотала она, пытаясь собраться с мыслями.
Ей хотелось кинуться встреч нежданному гостю, пасть в ноги, умоляя его зайти в дом и хоть немного поговорить с одинокой старухой. Но она усмирила это желание, понимая, что своим неприглядным лицом, ссохшегося до образа мумии, только напугает человека.
Если незнакомец решил прийти и отыскал сюда дорогу — пусть сам войдёт, рассудила Баргуль, даруя ему время осмотреться, чтобы хватило отваги в последний момент не сбежать, как это не раз бывало с иными визитёрами. Она лишь зазывно приоткрыла дверь избушки, впуская в сумрачную прохладу жилища теплый воздух летнего дня.
Через два часа хождения вокруг да около человек набрался смелости постучаться:
— Здесь есть кто?
В проёме открытой двери Баргуль увидела худощавого паренька, лет шестнадцати, в простенькой крестьянской одёве.
— Тут я! — отозвалась она скрипучим голосом, мало напоминающий человеческую речь. Спохватилась, прокашлялась, коря себя, что не догадалась заранее прочистить глотку.
— Заходи в гости!— добавила уже звонкой нотой влекущего гостеприимства.
Паренёк отшатнулся, не успев разглядеть хозяйку.
— Не бойся, милок. Я добрая! — поспешила заверить его Баргуль.
— Расскажи, зачем пришел?
Парень собрался с духом, вновь заглянул в нутро сумрачного жилища. В дальнем углу приметил тощую старуху с глубокими впадинами тёмных глазниц. Старая карга и вправду оказалась неприглядной, как говаривали люди.
— Подмоги хотел. Коровка пропала, — дрогнувшим голосом ответил.
Баргуль удивилась обыденной просьбе, которая понудила человек сюда явиться.
— Видать, хорошая коровка? — спросила она, вовлекая гостя в игру откровенной беседы.
— Не, дурная. Хозяин ёный велел найти. Серчает очень. Пять днёв дал на поиски. Я всю округу обошел — нигде нет. Прямо беда.
— А хозяин кто?
— Дежемил, сотник воеводы нашего, Михайло Валевича. Светлояром зовут. Хозяин он справный, токо норова горячего, когда сердится. Может побить.
Новые имена здешних господ Баргуль ни о чём не говорили, поскольку ей и старых дворян не всегда знавать приходилось. Люди рождались и умирали быстрее, чем успевала она проведать о том из уст редко жалующих сюда вестников. Гораздо насущнее в такие встречи было справиться — помнят ли о ней за пределами леса?
— Откуда про меня знаешь? — спросила юнца.
— Так про тебя все знают. Уже давно. Говорят, ты бессмертная.
— Наверно, до сих пор величают ведьмой?
— Ага! — торопливо ляпнул парень, и сконфужено примолк, страшась разгневать ведьму.
Баргуль засмеялась беззубым ртом, словно филин заухал. Её вечно забавляли эта молва с три короба навираемой лжи. Хотя некоторый резон тем побасенкам имелся, однако людская правда всегда оказывалась далека от вещей истины.
— Небось и ты думаешь, что у меня сердца нет? — вспомнила одно из подобных утверждений.
— Всяко говорят… — А ещё ты принёс чёрную курицу в оберег и за углом спрятал, чтобы я твою жизнь колдовством не отобрала.
— Ребята посоветовали, — повинился парень, по-детски шмыгнув носом.
Баргуль опять заухала, высмеивая его наивность:
— Заберёшь обратно. Не надобно. Жизни мне своей хватает. И людей я не ем: травинку пожую — целый день сыта.
Мальчишка кивнул, принимая доводы старухи. Теперь ему не было так страшно, как вначале: прислонившись к косяку двери, но ещё не решаясь переступить порог, с интересом рассматривал убогое жильё. Всего-то мебели — чурбак, на котором сидела старуха, да кособокая полочка на стене, заставленная берёзовыми туесками. Почти всю халупу занимал чёрный валун, выпирающий из земли плоским верхом на целый локоть. Вероятно, жилище специально построили над ним, приспособив для открытого очага или другой нужды, стороннему человеку неведомой.
— Значит, помощи хочешь? — спросила Баргуль, раздумывая над единственным желанием простоватого визитёра.
— Ага! Наколдуй, чтобы знал, где искать.
— Тогда рассказывай сначала, как пропала коровушка. Старая я, забывчивая.
Паренёк вздохнул от неизбежности пересказа уже известной истории. Времени-то много. Успеть бы засветло покинуть лес… Набравшись храбрости, ступил в дом, чиркнув макушкой о низкую притолоку входа. Уселся на обшарканную горбылинку порога. Стал рассказывать, как третьего дня караулил стадо господских коров, закрытых в загоне. Дело привычное, поскольку ему, будучи не женатому, вменялось помимо дневной пастьбы и ночью сторожем подрабатывать. Вот, значит, едва он собрался вздремнуть, постелив под забором соломы, тут Демьяла, помощник хозяйский, с дозором явился. Принёс браги, предлагая за компанию выпить. Не смог отказать — испил чарку. Крепкая оказалась зараза.
Страница
1 из 3
1 из 3
