Добавить в моё избранное
212 мин, 9 сек 151
Пользуйся моментом, радуйся и живи.
Иудифь и Олоферн
Ночь кровавой любви
Джудит сейчас не понимала, что происходит с ней. Все кажется каким-то необычным забавным и странным. После кошмарной жуткой ночи и встречи с тем, кого бы она, не хотела вечно видеть. Соприкоснувшись с тем миром, из которого убежала. Но, он нашел ее. И вот теперь все стало странным. И даже ее подруга танцовщица, как и она беллидэнса Гамаль Шаадим. Ее нашел Пинхед и, похоже, она была все еще во власти этой чертовой шкатулки, которую уже нисколько не сомневаясь собиралась, вернуть обратно в тот магазин древностей этому старику старьевщику Бени Кунцу. Она не хотела обратно в мир Левиафана, вечных страданий и сладостных мучений. Но, как, оказалось, обещала за свободу, чью-то человеческую жизнь. Это было ее полным освобождением и как в прошлом, так и в настоящем. Взяв шкатулку и отворив снова вход в адский лабиринт демона и дракона Левиафана, она вызвала Сенобитов. Тех, кем и сама была недавно. Но был путь навсегда расстаться с тем адским жутким наполненным до самых краев болью и страданиями миром. Она, Джудит Флоэрти за свое освобождение ему, своему Богу и господину обещала жертву. Душу и тело. В обмен на свое.
И сейчас было для Джудит все странным, после той прошедшей разгромной буйной ночи и встречи с Сенобитами. И она сама. И ее подружка еврейка Гамаль Шаадим. И это экзотическое питейное развлекательное заведение, где играла не очень громко старинная на старинных инструментах музыка. Сам город мегаполис Нью-Йорк. И даже до сих пор идущий проливной дождь за большими в красивом средневековом орнаменте и в мозаичных оконных витражах окнами ретроресторана «BАСК RООМ».
Сейчас сверкая в приглушенном потолочном освещении огромного ресторанного зала своими большими бриллиантовыми золотыми сережками в девичьих ушах, кольцами и перстнями на утонченных пальчиках. Золоте браслетов на запястьях обеих женских рук, Джудит Флоэрти сидела как раз лицом к трем картинам на стене, что были за полуоткрытой в вырезе декольте красного вечернего платья спиной ее подружки танцовщицы живота еврейки Гамаль Шаадим.
Все говорило о том, что ее к чему-то подводили. И именно сейчас. К чему-то такому, о чем ей пока не было еще известно. Но, она будет в этом принимать непосредственное свое участие.
Джудит помнила разговор с Пинхедом. Весь и полностью. Свои обязательства договора. Но понятия еще не имела, что все уже вершиться именно сегодня и сейчас. Она была в полном подчинении своей теперь подружки Гамаль Шаадим и слушала ее, как приказал ей сам этот Сенобит булавочноголовый Пинхед. По-другому было нельзя. Она обратно ни за что не хотела. И должна была сделать то, что требовалось, чтобы не вернуться обратно в мир Левиафана.
Она, потягивая винный вкусный коктейль Маргариту, рассматривала картины. На двух первых, что были за стойкой бара и узнаваемым для нее были Адам и Ева. Это был библейский Ветхозаветный сюжет. Она его знала. Но, ее внимание сосредоточилось на одной довольно большой на стене и гораздо ближе к ним картине. Вероятно, тоже библейский сюжет. Но это было ей в новинку. Какая-то сидела женщина в старинной средневековой одежде вооруженная мечом и у какого-то стола. На котором, лежала отрубленная с бородой и усами голова мужчины. Все, что она видела, было ее глазам не очень, конечно приятно, но она полюбопытствовала у своей сидящей напротив еврейки подруги Гамаль Шаадим.
— А это! – произнесла громко, улыбаясь своей подруге и поворачиваясь к картине Гамаль Шаадим – Я знала, что обратишь внимание и спросишь меня. Это давняя, вообще-то история. Как и с Адамом и Евой, что на стене, ты видишь – пояснила Гамаль.
— Про Адама и Еву, я слышала и знаю – произнесла Джудит Флоэрти – Про это ничего. Но любопытно все же женской пытливой душе. Когда они обе уже захмелели от коктейля Маргарита и выпитого итальянского дорогого вина Ornellaia Bolgheri Superriore за 850баксов смешанного с шампанским Боланже Blanc De Noirs Vieilles Vignes Francaises за 650 долларов.
Закурив тонкую дамскую сигарету Гамаль Шаадим продолжила с неким даже рвением и как видно желанием просветить свою лучшую под хмельком подружку танцорку восточного любовного беллидэнса.
— Таких картин написано на эту тему масса – произнесла Гамаль Шаадим — Это самая распространенная и излюбленная у каждого уважающего себя художника тема. Рано или поздно, но любой из них берется за такую картину.
Гамаль повернулась к Джудит, и, сверкнув своими уже азартными карими какими-то хищными женскими под черными дугой сорокалетней подружки брюнетки бровями, как учительница школьнице, продолжила заданную тему урока.
— В Аду про это тебе не рассказывали, как одна еврейка завалила сексуально назойливого, хоть и понравившегося ей мужика? – спросила Гамаль ее.
Та, молча, посмотрела на подругу такими же и тоже брюнетки красавицы, лет двадцатидевяти карими удивленными девичьими красивыми до одурения глазами.
Иудифь и Олоферн
Ночь кровавой любви
Джудит сейчас не понимала, что происходит с ней. Все кажется каким-то необычным забавным и странным. После кошмарной жуткой ночи и встречи с тем, кого бы она, не хотела вечно видеть. Соприкоснувшись с тем миром, из которого убежала. Но, он нашел ее. И вот теперь все стало странным. И даже ее подруга танцовщица, как и она беллидэнса Гамаль Шаадим. Ее нашел Пинхед и, похоже, она была все еще во власти этой чертовой шкатулки, которую уже нисколько не сомневаясь собиралась, вернуть обратно в тот магазин древностей этому старику старьевщику Бени Кунцу. Она не хотела обратно в мир Левиафана, вечных страданий и сладостных мучений. Но, как, оказалось, обещала за свободу, чью-то человеческую жизнь. Это было ее полным освобождением и как в прошлом, так и в настоящем. Взяв шкатулку и отворив снова вход в адский лабиринт демона и дракона Левиафана, она вызвала Сенобитов. Тех, кем и сама была недавно. Но был путь навсегда расстаться с тем адским жутким наполненным до самых краев болью и страданиями миром. Она, Джудит Флоэрти за свое освобождение ему, своему Богу и господину обещала жертву. Душу и тело. В обмен на свое.
И сейчас было для Джудит все странным, после той прошедшей разгромной буйной ночи и встречи с Сенобитами. И она сама. И ее подружка еврейка Гамаль Шаадим. И это экзотическое питейное развлекательное заведение, где играла не очень громко старинная на старинных инструментах музыка. Сам город мегаполис Нью-Йорк. И даже до сих пор идущий проливной дождь за большими в красивом средневековом орнаменте и в мозаичных оконных витражах окнами ретроресторана «BАСК RООМ».
Сейчас сверкая в приглушенном потолочном освещении огромного ресторанного зала своими большими бриллиантовыми золотыми сережками в девичьих ушах, кольцами и перстнями на утонченных пальчиках. Золоте браслетов на запястьях обеих женских рук, Джудит Флоэрти сидела как раз лицом к трем картинам на стене, что были за полуоткрытой в вырезе декольте красного вечернего платья спиной ее подружки танцовщицы живота еврейки Гамаль Шаадим.
Все говорило о том, что ее к чему-то подводили. И именно сейчас. К чему-то такому, о чем ей пока не было еще известно. Но, она будет в этом принимать непосредственное свое участие.
Джудит помнила разговор с Пинхедом. Весь и полностью. Свои обязательства договора. Но понятия еще не имела, что все уже вершиться именно сегодня и сейчас. Она была в полном подчинении своей теперь подружки Гамаль Шаадим и слушала ее, как приказал ей сам этот Сенобит булавочноголовый Пинхед. По-другому было нельзя. Она обратно ни за что не хотела. И должна была сделать то, что требовалось, чтобы не вернуться обратно в мир Левиафана.
Она, потягивая винный вкусный коктейль Маргариту, рассматривала картины. На двух первых, что были за стойкой бара и узнаваемым для нее были Адам и Ева. Это был библейский Ветхозаветный сюжет. Она его знала. Но, ее внимание сосредоточилось на одной довольно большой на стене и гораздо ближе к ним картине. Вероятно, тоже библейский сюжет. Но это было ей в новинку. Какая-то сидела женщина в старинной средневековой одежде вооруженная мечом и у какого-то стола. На котором, лежала отрубленная с бородой и усами голова мужчины. Все, что она видела, было ее глазам не очень, конечно приятно, но она полюбопытствовала у своей сидящей напротив еврейки подруги Гамаль Шаадим.
— А это! – произнесла громко, улыбаясь своей подруге и поворачиваясь к картине Гамаль Шаадим – Я знала, что обратишь внимание и спросишь меня. Это давняя, вообще-то история. Как и с Адамом и Евой, что на стене, ты видишь – пояснила Гамаль.
— Про Адама и Еву, я слышала и знаю – произнесла Джудит Флоэрти – Про это ничего. Но любопытно все же женской пытливой душе. Когда они обе уже захмелели от коктейля Маргарита и выпитого итальянского дорогого вина Ornellaia Bolgheri Superriore за 850баксов смешанного с шампанским Боланже Blanc De Noirs Vieilles Vignes Francaises за 650 долларов.
Закурив тонкую дамскую сигарету Гамаль Шаадим продолжила с неким даже рвением и как видно желанием просветить свою лучшую под хмельком подружку танцорку восточного любовного беллидэнса.
— Таких картин написано на эту тему масса – произнесла Гамаль Шаадим — Это самая распространенная и излюбленная у каждого уважающего себя художника тема. Рано или поздно, но любой из них берется за такую картину.
Гамаль повернулась к Джудит, и, сверкнув своими уже азартными карими какими-то хищными женскими под черными дугой сорокалетней подружки брюнетки бровями, как учительница школьнице, продолжила заданную тему урока.
— В Аду про это тебе не рассказывали, как одна еврейка завалила сексуально назойливого, хоть и понравившегося ей мужика? – спросила Гамаль ее.
Та, молча, посмотрела на подругу такими же и тоже брюнетки красавицы, лет двадцатидевяти карими удивленными девичьими красивыми до одурения глазами.
Страница
30 из 61
30 из 61
