Добавить в моё избранное
61 мин, 51 сек 29
А блудливый жизнИ баловал ее, а потом и вообще целовались в сарае. А, чтобы внезапно появившаяся в том районе сестра не узнала, она убегала через лазейку в огород.
Так было, пока она вдруг не стала одержимой Рамилем.
Обиженный жизнИ даже ночью, когда Рамиль возвращался с работы, со своими друзьями избили его за то, что он оказался вдруг его соперником, хотя друзьям сказал, что проучить надо за то, что играет с чувствами «балдыз«ки. Дали понять, чтобы в сторону Светы, не достоин он ее, дескать.
Растерянный и побитый Рамиль не вышел на работу. Не сказал подруге Альфиры о драке, когда спросила, почему он не вышел на работу.
Альфира уже отчаялась, далеко живет, ее муки-страдания не известны ее родителям, даже и не знали, любит ли она кого или нет. Не встречается, значит, нет у нее никого. Она никак не может собраться с духом, чтобы самой пойти в дом к Рамилю. В деревне так не положено, это унизительный жест для девушек, чтобы самой вешаться на шею парням, чтобы еще домой прийти к ним до свадьбы!
Можно, конечно, если тебя не отправят за чем-то, по делам. Альфира не может найти причину, чтобы пойти на другой конец деревни, куда нужно топать полчаса. Нет повода — сиди дома.
Рамиль же считал, что она хочет уехать, учит, нельзя мешать. На поле уже не ходит. Чувствовал себя виноватым, тоже всё собирался к ней сходить. Но это ненужная в таких делах воспитанность мешает честным и справедливым людям. Зато этим легко пользуются ушлые.
Света стала приходить в дом к Рамилю, ей терять нечего, опыта набралась с жизнИ, как смотреть, где опустить глазки, когда положить руку на его плечо, чтобы «поправить» туфли.
— Мама попросила, если у вас есть масло, то выручите, пожалуйста, нас до завтра. Как вечером подою корову, сделаем, и я верну или продайте.
В другой раз куры яйца мало снесла, а нужно чак-чак делать или баурсак. В третий — хмель закончился (чтобы опару для будущего хлеба на хмелю испечь).
Родители его стали к ней привыкать. Девушка хозяйственная, деловая, своего не упустит, да и к сыну не равнодушна, заботливая.
Мама Рамиля не особо была дружна с родителями Альфиры. В свое время ее маму выбрал парень, а не ее, а она так старалась, столько сил приложила и денег, а он выбрал ее.
А потому не разделяла она дружбу с этой Альфирой — кому нужна такая скромница, у такой и муж загуляет. А Света своя, распрепощенная, с ней ему скучно не будет.
Альфия страдает, ночами плачет. Но слез ее никто не видел: доит корову — плачет, моется в бане — плачет, окучивает картошку — плачет.
Все надеялась, что Рамиль придет к ней сам. Она даже в институт не поехала. Переживала, в голову ничего не лезло, решила, что на следующий год поедет, успокоится и возьмется за голову.
А тут еще и август на носу — пора сенокоса.
У каждого свое место за деревней.
У тех, у кого нет картофельного участка в деревне, на территории собственного участка, брали большие участки за деревней.
Так, Рамиль и Света имели большой двор, да вот только двор был большим да небольшой участок для сараев и хлева, иа огород небольшой в завершение. Как-то у предков не дошли руки сократить двор в пользу огорода, так и остался небольшим участком. А во дворе уже земля как асфальт, если и начинать работу, то эт уже непочатый край. Работы и без этого в деревнях полно, каждый день свое время, каждая работа распределена по времени с утра до вечера. И так, каждый божий день. Если же отложить и начать перекраивать двор, то это будет похоже на последствия землетрясения. Во дворе будет грязно и скользко в Спас, когда дожди неделями идут, скоту трудно будет ходить, домашней птице, особенно птенцам, будет проблемно передвигаться на своих коротких лапках на радость воронам. Словом, дело это летнее, а там от посева до покоса — целые три месяца да скотину нужно провожать в стадо и встречать. Так что, планируя стройку избы, все предусматривают.
Так, работать на картофельном поле нужно было идти далеко, как на колхозные поля, только в другом направлении — к лесу. Каждый со своего переулка и выходил прямо на свои участки.
Соседи были тоже рядом, поэтому нередко вместе добирались обратно до дома.
А у родителей Альфиры было немного детей, только трое, да участок в те годы им дали на два хозяина — у них была самая бедная многодетная семья, поэтому решили дать им два участка, повезло, что дали рядом. Вот и картофельное поле под боком, завидовали им односельчане, и земля хорошая, и урожая много. Даже могли сдавать за деньги в колхоз картошку, свёклу, морковь. Молоко же сдавали все семьи: больше сдадут, больше копеек получат, и на собрании отметят грамотой и рукопожатием.
Тогда это было очень почетно и важное событие на селе.
Шансов на своё счастье Альфира уже не имела.
В июле передавали крупный рогатый скот или целые стада овец частным пастухам, которые выгоняли их далеко за пределы деревни почти на всё лето.
Так было, пока она вдруг не стала одержимой Рамилем.
Обиженный жизнИ даже ночью, когда Рамиль возвращался с работы, со своими друзьями избили его за то, что он оказался вдруг его соперником, хотя друзьям сказал, что проучить надо за то, что играет с чувствами «балдыз«ки. Дали понять, чтобы в сторону Светы, не достоин он ее, дескать.
Растерянный и побитый Рамиль не вышел на работу. Не сказал подруге Альфиры о драке, когда спросила, почему он не вышел на работу.
Альфира уже отчаялась, далеко живет, ее муки-страдания не известны ее родителям, даже и не знали, любит ли она кого или нет. Не встречается, значит, нет у нее никого. Она никак не может собраться с духом, чтобы самой пойти в дом к Рамилю. В деревне так не положено, это унизительный жест для девушек, чтобы самой вешаться на шею парням, чтобы еще домой прийти к ним до свадьбы!
Можно, конечно, если тебя не отправят за чем-то, по делам. Альфира не может найти причину, чтобы пойти на другой конец деревни, куда нужно топать полчаса. Нет повода — сиди дома.
Рамиль же считал, что она хочет уехать, учит, нельзя мешать. На поле уже не ходит. Чувствовал себя виноватым, тоже всё собирался к ней сходить. Но это ненужная в таких делах воспитанность мешает честным и справедливым людям. Зато этим легко пользуются ушлые.
Света стала приходить в дом к Рамилю, ей терять нечего, опыта набралась с жизнИ, как смотреть, где опустить глазки, когда положить руку на его плечо, чтобы «поправить» туфли.
— Мама попросила, если у вас есть масло, то выручите, пожалуйста, нас до завтра. Как вечером подою корову, сделаем, и я верну или продайте.
В другой раз куры яйца мало снесла, а нужно чак-чак делать или баурсак. В третий — хмель закончился (чтобы опару для будущего хлеба на хмелю испечь).
Родители его стали к ней привыкать. Девушка хозяйственная, деловая, своего не упустит, да и к сыну не равнодушна, заботливая.
Мама Рамиля не особо была дружна с родителями Альфиры. В свое время ее маму выбрал парень, а не ее, а она так старалась, столько сил приложила и денег, а он выбрал ее.
А потому не разделяла она дружбу с этой Альфирой — кому нужна такая скромница, у такой и муж загуляет. А Света своя, распрепощенная, с ней ему скучно не будет.
Альфия страдает, ночами плачет. Но слез ее никто не видел: доит корову — плачет, моется в бане — плачет, окучивает картошку — плачет.
Все надеялась, что Рамиль придет к ней сам. Она даже в институт не поехала. Переживала, в голову ничего не лезло, решила, что на следующий год поедет, успокоится и возьмется за голову.
А тут еще и август на носу — пора сенокоса.
У каждого свое место за деревней.
У тех, у кого нет картофельного участка в деревне, на территории собственного участка, брали большие участки за деревней.
Так, Рамиль и Света имели большой двор, да вот только двор был большим да небольшой участок для сараев и хлева, иа огород небольшой в завершение. Как-то у предков не дошли руки сократить двор в пользу огорода, так и остался небольшим участком. А во дворе уже земля как асфальт, если и начинать работу, то эт уже непочатый край. Работы и без этого в деревнях полно, каждый день свое время, каждая работа распределена по времени с утра до вечера. И так, каждый божий день. Если же отложить и начать перекраивать двор, то это будет похоже на последствия землетрясения. Во дворе будет грязно и скользко в Спас, когда дожди неделями идут, скоту трудно будет ходить, домашней птице, особенно птенцам, будет проблемно передвигаться на своих коротких лапках на радость воронам. Словом, дело это летнее, а там от посева до покоса — целые три месяца да скотину нужно провожать в стадо и встречать. Так что, планируя стройку избы, все предусматривают.
Так, работать на картофельном поле нужно было идти далеко, как на колхозные поля, только в другом направлении — к лесу. Каждый со своего переулка и выходил прямо на свои участки.
Соседи были тоже рядом, поэтому нередко вместе добирались обратно до дома.
А у родителей Альфиры было немного детей, только трое, да участок в те годы им дали на два хозяина — у них была самая бедная многодетная семья, поэтому решили дать им два участка, повезло, что дали рядом. Вот и картофельное поле под боком, завидовали им односельчане, и земля хорошая, и урожая много. Даже могли сдавать за деньги в колхоз картошку, свёклу, морковь. Молоко же сдавали все семьи: больше сдадут, больше копеек получат, и на собрании отметят грамотой и рукопожатием.
Тогда это было очень почетно и важное событие на селе.
Шансов на своё счастье Альфира уже не имела.
В июле передавали крупный рогатый скот или целые стада овец частным пастухам, которые выгоняли их далеко за пределы деревни почти на всё лето.
Страница
9 из 17
9 из 17
