Клещ

— Вот окаянный… — пробормотала пожилая женщина в затёртом выцветшем халате с бигуди в редких волосах, и шумно отхлебнула чай из блюдечка.

— Валера, ты не ушибся? — участливо спросил сидевший слева от женщины молодой священник, перестав разворачивать конфету.

Валера вскочил на ноги, словно и не заметив, что куда-то падал.

— Бабушка, батюшка Михаил! — заголосил мальчишка, делая большие круглые глаза, — Тоню клещ укусил! В больницу увезли!

— Ох ты господи! — женщина встала из-за стола, поспешно схлебнув остатки чая, — скорей, скорей! Валера, разбуди деда. Пускай в гараж идёт за машиной!

— Не нужно, не нужно, Тамара Сергеевна, — запротестовал молодой священник, — Человек с работы, устал. Я вас подвезу.

— Ой спасибо! Ой спасибо Вам, отец Михаил! Валерка, скорее пойдём!

Бабка схватила пацанёнка за руку и, как была, в халате и бигуди, потащила к входной двери. Батюшка направился следом, закидывая конфету промеж губ, между усами и бородой.

В полутёмном больничном коридоре Тамара Сергеевна сразу набросилась на вышедшего встречать их врача.

— Что с Тонечкой? Ради бога скажите, как там девочка моя?

Врач, мужчина, на первый взгляд старше Тамары Сергеевны лет на десять, а на самом деле — на тринадцать, отвечал то ли растерянно, то ли просто безэмоционально.

— Так это… Клещ укусил ребёнка вашего. В парке похоже что. Там же ей и дурно стало. Прохожие скорую вызвали.

— Мамочка… — плаксиво пропищал Валера, вцепившийся в подол бабкиного халата и скуксившись лицом.

— Ой ты господи ты боже мой, Николай-угодник! — запричитала старуха.

— За что же так с Тонечкой! С золотиночкой моей!

— На всё воля божия, — наставительно проговорил отец Михаил из-за спины бабки.

— Ой господи прости. Прости господи, — зашептала Тамара Сергеевна и три раза перекрестилась.

— Да ничего страшного, — так же флегматично произнёс доктор.

— Клеща мы сняли — большой такой. Укол сделали. Застрахована больная была.

— Слава тебе господи! Ведь как знала. А она всё отказывалась! Всё лень сходить было. Пока ведь мать не позаботится, сами не пошевелятся. Скажите, доктор, — строгое лицо Тамары Сергеевны снова мягко раскисло, на глаза навернулись слёзы.

— Он был — инцифалдовый?

— Клеща мы на экспертизу отнесём, — доктор непроизвольно качнул внушительного размера непрозрачным пакетом в левой руке, — Но укол сделали. Превентивный. Он не повредит.

— А жало? Жало вытащили? Нужно обязательно с жалом! — не унималась перепуганная мать.

— Всё как положено сделали, не переживайте. Вытащили всё. И жало вытащили. Здоро-о-овое… — снова как-то рассеянно проговорил доктор, неопределённо всплеснув руками. -Знаете что, мне пора идти. Пациент вне опасности. Я вас передам медсестре. Зиночка!

Тамара Сергеевна прихлёбывала чай из блюдечка, глядя на копошащихся за окном детей, когда Тонечка вошла в кухню. На ней были застиранный халат, но не такой выцветший и затёртый, как у матери, и коротко стриженные обесцвеченные волосы.

— Доброе утро, мамочка.

— Доброе утро, золотце моё. С кем ты разговаривала в прихожей?

— Да доктор опять звонил. Спрашивал, как самочувствие у меня.

— Заботливый какой. Уж, почитай, пять месяцев прошло, или шесть… Тамара Сергеевна, содрогнувшись нутром, вспомнила то страшное происшествие, когда Тонечку укусил клещ. И как батюшка Михаил возил её с Валеркой в больницу. И как потом пришёл зять-алкаш и перепугал всю больницу своими пьяными воплями.

— Такой он сердечный человек, — вспомнила Тоня старого доктора, — всё беспокоится. Может, потому ещё, что положение такое.

Она с улыбкой погладила себя по выпирающему животу.

— На УЗИ всё зовёт. Да я не пойду — наврежу ещё ребёночку. Валерку вон без всяких узей родила.

— Правильно, правильно, нечего, — подхватила Тамара Сергеевна, — Раньше вообще дома рожали, без докторов… «Хоть на что-то он годный», подумала бабка, глядя но свою дочь и её сильно округлившийся живот, «любит он всё таки Тонечку. Как пить дать — любит. Ну и что, что алкаш. Зато свой, родной»… — Доброе утречко, — раздался сиплый голос из дверей.

— Помяни чёрта, — буркнула Тамара Сергеевна.

— Иди кушать, Володя, — улыбнулась Тонечка своему супружнику.

Володя, явившийся к завтраку по-семейному в трусах, носках и тапочках, прошаркал с столу и уселся.

— И я! И я кушать! — в кухню по своему обыкновению влетел Валера и плюхнулся на стул рядом с отцом. Володя потрепал мальчишку по волосам:

— Куда уселся? Иди кружки доставай, чай разливай. Видишь же — мать беременная, тяжело ей.

— Ой, а я такая голодная что-то. Я наверно борщику поем, — подала голос Тоня.

В дверь позвонили.

— Это батюшка Михаил, — оживилась Тамара Сергеевна, — Володя, сынок, встреть поди гостя дорогого.