Был-жил царь с царицей. У царя и царицы была дочь Елена и три сына. Жили-пожили. Пошла Елена в сад гулять с няньками. Погуляли тамотка вот она и говорит нянькам: «Вы посидите, а я пойду погуляю».
Добавить в моё избранное
13 мин, 47 сек 188
Пошла она к яблоне, и вот прилетел Ворон Воронович, Клекот Клекотович, Семигородович, взял ее и утащил. И потом забегали няньки, тревогу сделали. Видели, что поднялся, а не знают где-ка, ведь уж на небо не пойдешь!
Ну вот, этот царь сделал сыновьям стрелки, те просили стрелять, где жениться будут. Старшой выстрелил бабушке-задворенке в окно, она его ругать: «Такой ты, эдакой, а еще царский сын! У тебя, — говорит, — сестру-то унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович, и ты туда хочешь попасть?»
Вот он пришел к отцу и матери, рассказал все, попросил напечь ему в дорогу подорожников и отпустить его искать сестру, ее унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович.
Перва-то родители не хотели отпускать, а потом дали благословение. Ну, и дали ему коня: «Поезжай, — говорят, — Михайлушко!»
Ехал долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли. Едет и сам не знает куда, все едет да едет. И вдруг видит — стоит избушка на курьей ножке, на петушьей головке. «Избушка, избушка, повернись к лесу глазами, ко мне воротами!»
Избушка., повернулась к лесу глазами, а к нему воротами. Зашел в избушку, там сидит старушка: нос на печке, глаза на поличке, губами горшки волочит, а языком печь пашет. «Фу, фу, — говорит, — русский дух, русским духом пахнет, давно я его не слыхала! Хороший, — говорит, — кусок мяса пришел ко мне!» — «Нет, — говорит, — бабушка, ты кусочком не лакомься! Сперва дорожного человека напой, накорми, в бане вымой, а потом и лакомься».
Бабушка захлопотала, баньку затопила, обед наварила. Намылся, напарился он, напился, накушался и спать повалился. Со сна пробудился, она стала выспрашивать и выведывать: «Чей ты такой да откуда?» — « А я, — говорит, — царский сын, иду сестру искать. У меня ее унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович». — «Много, — говорит, — дитятко, туда ходцов, а мало выходцов. Далеко он от меня живет, у меня сестра там дальше есть, бат, она чего-нибудь знает, — говорит. — Царского коня оставь здесь, я буду за ним ухаживать. А на тебе, вот, клубочек, он будет тебе дорожку указывать. Куда клубочек покатится, туда и иди. Придешь к моей сестре».
Ну и вот, он с ней распростился да в путь-дорогу пустился. Клубочек катится, а он за ним идет. Катился, катился, прикатился — опять избушка на курьей ножке, на петушьей головке. Он и говорит: «Избушка, избушка, повернись к лесу глазами, ко мне воротами!» Избушка повернулась к лесу глазами, к нему воротами. Зашел он в избушку, там сидит старушка, Баба Яга, костяная нога: нос на печке, глаза на поличке, губами горшки волочит, а языком печь пашет. Говорит: «Фу, фу, русский дух, русским духом пахнет, давно я его не слыхала. Вот, — говорит, — кусочек жирный пришел ко мне!» — «Ты, — говорит, — бабушка, хвались, да кусочком не подавись. А сперва с дороги напой, накорми да спать уложи, а потом хвалиться будешь».
Она начала на печке хлопотать, варить да жарить, да баньку натопила, намыла, накормила да спать уложила. Тогда и стала вести выспрашивать. Он и отвечает: «А я царский сын, иду сестру искать, у меня ее унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович». — «Я, — говорит, — слышала, как он мимо меня летал, но далеко он живет. А вот еще есть у меня сестра младшая, та лучше знает. Я тебе, — говорит, — дам яйцо, ты его на дорожку спусти, куда оно покатится, туда и ты иди».
Вот он опять пошел, шел, шел. Опять же стоит избушка на курьей ножке, на петушьей головке. Он и говорит: «Избушка, избушка, повернись к лесу глазами, ко мне воротами!» Избушка повернулась к лесу глазами, а к нему воротами. Зашел в избушку, там сидит старушка: нос на печке, глаза на поличке, губами горшки волочит, а языком печь пашет. Она и говорит: «Фу, фу, русский дух пришел, русским духом пахнет. Хороший кусок мяса ко мне пришел!» — «Ты, бабушка, кусочком не лакомься! Сперва дорожного человека напой, накорми, в бане вымой, а потом и лакомься».
Бабушка захлопотала, баньку затопила, обед наварила. Намылся он, напарился, накушался, напился и спать повалился. Со сна пробудился, она стала его выспрашивать и выведывать: «Чей ты такой да откуда?» — «А я, — говорит, — царский сын, иду сестру искать. У меня ее унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович». — «Много туда ходцов, да мало выходцов. Я, — говорит, — слышала и видела, как он мимо летел, низко гремел. Дам я тебе колечко, оно прикатится ко самому крылечку, там твоя сестра и живет».
Пошел царский сын дальше — за колечком, прикатилось оно прямо на крылечко. Он постучал в дверь, вышла красная девица, царевна Елена. «Ой, ты, — говорит, — родимый братик, куда ж тебя господь принес? Сюда-то пришел, а отсюда-то не уйдешь!»
Сестра брата в избу впустила, накормила, напоила, поплакала, поревела и поставила его в запечек. (Больше никуда не ухоронить). «Вот, — говорит, — прилетит скоро Ворон Воронович, Клекот Клекотович».
Вдруг летит Ворон Воронович, Клекот Клекотович. Шум один стоит; дверями не ходит, а угол приздынул да в избу залетел.
Ну вот, этот царь сделал сыновьям стрелки, те просили стрелять, где жениться будут. Старшой выстрелил бабушке-задворенке в окно, она его ругать: «Такой ты, эдакой, а еще царский сын! У тебя, — говорит, — сестру-то унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович, и ты туда хочешь попасть?»
Вот он пришел к отцу и матери, рассказал все, попросил напечь ему в дорогу подорожников и отпустить его искать сестру, ее унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович.
Перва-то родители не хотели отпускать, а потом дали благословение. Ну, и дали ему коня: «Поезжай, — говорят, — Михайлушко!»
Ехал долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли. Едет и сам не знает куда, все едет да едет. И вдруг видит — стоит избушка на курьей ножке, на петушьей головке. «Избушка, избушка, повернись к лесу глазами, ко мне воротами!»
Избушка., повернулась к лесу глазами, а к нему воротами. Зашел в избушку, там сидит старушка: нос на печке, глаза на поличке, губами горшки волочит, а языком печь пашет. «Фу, фу, — говорит, — русский дух, русским духом пахнет, давно я его не слыхала! Хороший, — говорит, — кусок мяса пришел ко мне!» — «Нет, — говорит, — бабушка, ты кусочком не лакомься! Сперва дорожного человека напой, накорми, в бане вымой, а потом и лакомься».
Бабушка захлопотала, баньку затопила, обед наварила. Намылся, напарился он, напился, накушался и спать повалился. Со сна пробудился, она стала выспрашивать и выведывать: «Чей ты такой да откуда?» — « А я, — говорит, — царский сын, иду сестру искать. У меня ее унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович». — «Много, — говорит, — дитятко, туда ходцов, а мало выходцов. Далеко он от меня живет, у меня сестра там дальше есть, бат, она чего-нибудь знает, — говорит. — Царского коня оставь здесь, я буду за ним ухаживать. А на тебе, вот, клубочек, он будет тебе дорожку указывать. Куда клубочек покатится, туда и иди. Придешь к моей сестре».
Ну и вот, он с ней распростился да в путь-дорогу пустился. Клубочек катится, а он за ним идет. Катился, катился, прикатился — опять избушка на курьей ножке, на петушьей головке. Он и говорит: «Избушка, избушка, повернись к лесу глазами, ко мне воротами!» Избушка повернулась к лесу глазами, к нему воротами. Зашел он в избушку, там сидит старушка, Баба Яга, костяная нога: нос на печке, глаза на поличке, губами горшки волочит, а языком печь пашет. Говорит: «Фу, фу, русский дух, русским духом пахнет, давно я его не слыхала. Вот, — говорит, — кусочек жирный пришел ко мне!» — «Ты, — говорит, — бабушка, хвались, да кусочком не подавись. А сперва с дороги напой, накорми да спать уложи, а потом хвалиться будешь».
Она начала на печке хлопотать, варить да жарить, да баньку натопила, намыла, накормила да спать уложила. Тогда и стала вести выспрашивать. Он и отвечает: «А я царский сын, иду сестру искать, у меня ее унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович». — «Я, — говорит, — слышала, как он мимо меня летал, но далеко он живет. А вот еще есть у меня сестра младшая, та лучше знает. Я тебе, — говорит, — дам яйцо, ты его на дорожку спусти, куда оно покатится, туда и ты иди».
Вот он опять пошел, шел, шел. Опять же стоит избушка на курьей ножке, на петушьей головке. Он и говорит: «Избушка, избушка, повернись к лесу глазами, ко мне воротами!» Избушка повернулась к лесу глазами, а к нему воротами. Зашел в избушку, там сидит старушка: нос на печке, глаза на поличке, губами горшки волочит, а языком печь пашет. Она и говорит: «Фу, фу, русский дух пришел, русским духом пахнет. Хороший кусок мяса ко мне пришел!» — «Ты, бабушка, кусочком не лакомься! Сперва дорожного человека напой, накорми, в бане вымой, а потом и лакомься».
Бабушка захлопотала, баньку затопила, обед наварила. Намылся он, напарился, накушался, напился и спать повалился. Со сна пробудился, она стала его выспрашивать и выведывать: «Чей ты такой да откуда?» — «А я, — говорит, — царский сын, иду сестру искать. У меня ее унес Ворон Воронович, Клекот Клекотович». — «Много туда ходцов, да мало выходцов. Я, — говорит, — слышала и видела, как он мимо летел, низко гремел. Дам я тебе колечко, оно прикатится ко самому крылечку, там твоя сестра и живет».
Пошел царский сын дальше — за колечком, прикатилось оно прямо на крылечко. Он постучал в дверь, вышла красная девица, царевна Елена. «Ой, ты, — говорит, — родимый братик, куда ж тебя господь принес? Сюда-то пришел, а отсюда-то не уйдешь!»
Сестра брата в избу впустила, накормила, напоила, поплакала, поревела и поставила его в запечек. (Больше никуда не ухоронить). «Вот, — говорит, — прилетит скоро Ворон Воронович, Клекот Клекотович».
Вдруг летит Ворон Воронович, Клекот Клекотович. Шум один стоит; дверями не ходит, а угол приздынул да в избу залетел.
Страница
1 из 5
1 из 5
