Плохой пенс

Он засыпал с её именем, а просыпался с ощущением последнего поцелуя Лорел на губах — страстного и в то же время трепещущего, с горчинкой обиды и досады из-за того, что выбор Ника — высшая несправедливость и самая неправильная вещь на свете. В тот миг они оба были уверены, что никогда больше не увидят друг друга, но ведь всё изменилось. Ему опять выпал выигрышный билет — шанс увидеть её, встретиться с ней там, во Флутинге. Уж его-то он не упустит, и к черту все обстоятельства непреодолимой силы. Если понадобится, свернет горы и укротит торнадо. Это была последняя ниточка, связывавшая Ника-Джеймса-Жака с прежней судьбой, с прежней жизнью. С собой настоящим. И с первым истинным чувством. Жак был уверен, что Лорел не лгала Нику перед расставанием и рано или поздно появится на Хай-стрит, чтобы найти его отца. Он не знал, не представлял, что скажет ей, как посмотрит на неё, каким образом будет убеждать в том, что он — это и есть Ник, но был абсолютно уверен, что увидит нового, переродившегося человека.

До Флутинга оставалось долгих шесть с половиной лет.

Как их прожить, Жак не представлял. У него почти ничего не осталось: ни себя, ни умения делать хоть что-то, кроме как воевать, ни волшебной палочки.

«Наплевать на конспирацию. Я полечу к тебе, мама… Опять, как тогда, приду к тебе с маргаритками и попрошу прощения за всё, что делал не так. Ты — это ты, и с небес узнаешь меня в любом обличье».

1990 год, Великобритания, деревня Флутинг

Жак Клеман приходил к дому папаши Хоупвелла вот уже вторую неделю и торчал неподалеку, стараясь оставаться незаметным.

Лорел пока не было, но Жак чувствовал, знал, что она придет. Он плохо представлял, в какой день вернулись семеро выживших в том злополучном противостоянии с лангольерами, но предполагал, что они приземлились в Лос-Анжелесе в самом ближайшем будущем, на следующий день после вылета.

Этот день — двадцать восьмое июля тысяча девятьсот девяностого года — Жак Клеман и взял за отправную точку.

И уже двадцать девятого он впервые за много лет увидел дом, где вырос, где сделал свой выбор, откуда навсегда ушёл в никуда.

И отца.

Папаша Хоупвелл сильно постарел и сдал, но в его светло-карих, почти выцветших глазах, как и много лет назад, по-прежнему полыхали непримиримость и упрямство.

Жак совсем недавно вышел в отставку в чине сержанта. Ему повезло: за спасение жизней шести легионеров во время взрыва в Бейруте Франция милостиво предоставила ему гражданство, а на счету скопилась кругленькая сумма. Жалованье у него было приличным, и он почти не тратил денег. Еда, жилье, одежда — всем этим обеспечивал Легион, а большего ему и не требовалось.

После Бейрута Жак не участвовал в каких-либо серьёзных боевых операциях: почти все шесть лет его второй инженерно-сапёрный полк находился в месте постоянной дислокации — в коммуне Сен-Кристоль, в департаменте Воклюз, неподалеку от Авиньона. В мирное время любой легионер мог приобрести гражданскую специальность, и Жак без раздумий схватился за возможность стать пилотом. Инструкторы поражались его рвению, неплохим теоретическим знаниям основ лётного дела и даже специфических терминов и словечек, вроде «брехающих псов». Когда Жак впервые самостоятельно поднял в воздух легонькую учебную «Сессну»⁴, его охватило давным-давно позабытое чувство звенящей колокольчиком радости, и он едва не рассмеялся, как маленький ребенок.

«Это почти так же классно, как колдовать».

Жак не мог лгать самому себе: он скучал по этому потрясающему ощущению, когда через руку, легко щекоча плоть изнутри, в палочку устремлялся теплый мощный вихрь, и в результате получалось… чудо.

Пусть простое, совсем незамысловатое, но всё-таки чудо. Увы, оно стало для него недоступным после того взрыва в Бейруте. Где и как приобрести палочку, Жак не представлял.

На девятый день перед домом папаши Хоупвелла остановилось лондонское такси. Жак напрягся. Внутри всё обожгло, а сердце часто забилось. Ещё не видя пассажиров, он почувствовал, что это Лорел.

Через минуту из такси вышла она… Лорел Стивенсон — точь-в-точь такая, какой он запомнил её после подаренного ею на прощание поцелуя.

Он едва не ринулся ей навстречу, но усилием воли сдержался.

И хорошо сделал.

За Лорел из такси показался… Брайан. Вот кого меньше всего ожидал увидеть Жак, так это его. Энгл без всяких околичностей обнял Лорел… его Лорел… и поцеловал в губы. И она ответила на поцелуй.

После чего нежно провела маленькой ладонью по щеке Брайана и направилась по вымощенной камнем дорожке в дом.

Жак прикрыл глаза и сжал зубы. Внутри всё бушевало, а на улице вдруг ни с того, ни сего поднялся ветер и прошвырнулся порывом по кустам жимолости. Магия вместе с порушенными надеждами неистово бесновалась внутри.

Он понял, что плохой пенс снова проиграл.