Плохой пенс

Но раз его здесь нет, возможно, он тоже уже труп. Или — если он был здесь и сумел сбежать — сюда может явиться моя чокнутая кузина! И не только она. Бегите, а я попытаюсь это выяснить.

— Не вздумай, — спокойно сказала Лили. Слезы продолжали литься у нее из глаз. — Надо сообщить Дамблдору и Моуди. Министерство… заберет… вот этого…

— У него, что, имени нет? — спросил Ник.

— Имя есть, — зачертыхался Сириус, — но на него может быть наложено Табу. Заклятие такое. Если произнесешь это имя вслух, могут появиться те, кто связан с ним Темной меткой. Лучше не рисковать.

— Я сейчас… — Лили передала Гарри Сириусу.

— Вы куда? — встревожился Ник.

— Вниз, в гостиную. Там моя палочка, а она мне сейчас очень нужна.

— Я с вами. Мало ли что…

Через минуту Лили уже держала в руке палку, похожую на ту, что Ник отобрал у Балахона, только покороче и гораздо изящнее.

— Экспекто Патронум!

После того, что Ник увидел, он окончательно уверовал, что магия — обыденная вещь.

С кончика палочки пролился яркий свет, почти такой же, какой охватил Ника при переходе через разрыв. Через секунду он уплотнился, и перед ошеломленным взором бывшего секретного агента, а ныне непонятного мага по имени Джеймс Поттер появилась необыкновенно прекрасная серебристая лань — грациозная, с длинной шеей, тонкими ногами и большими глазами.

— Сообщение для Альбуса Дамблдора! Профессор, это Лили Поттер. Фиделиус пал, нас выдали, Питер Петтигрю был Хранителем, может быть, он мертв. Мы с Гарри живы. С Джеймсом всё сложно. Тот-кого-нельзя-называть в нашем доме. Он полностью парализован, не может двигаться. Нам вновь нужно укрыться, Пожиратели Смерти могут начать мстить. Я боюсь за Гарри. Ждем вас как можно скорее.

Лань молнией метнулась по стенам и выпрыгнула в окно.

— Послушайте… — Лили замялась, потом всё же решилась. — Давайте всё же попробуем кое-что сделать…

— Что? — спросил Ник, всё еще глядя в окно, в темноту, туда, куда через стекло просочилась лань.

— Возьмите-ка эту палочку, — она протянула ему палку, выструганную, скорей всего, из красного дерева.

— Зачем? Я же не волшебник.

— Джеймс был волшебником. Он из старинной волшебной семьи. Вы теперь, получается, обосновались в его теле. Посмотрим, что из этого выйдет. Кстати, как так случилось, — она смутилась, — что вы оказались в нём?

Ник покрутил в пальцах деревяшку и пожал плечами.

— Муть какая! Что мне с ней делать? — он отложил её в сторону. — Как попал, не знаю. Скорей всего, это произошло из-за перехода нашего самолёта через разрыв. Получается, хорошо, что я удачно залетел сюда, иначе вас с малышом постигла бы участь супруга.

— Так и есть… — Лили вздрогнула, вдруг осознав, что так бы и случилось. — А что это за разрыв?

Ник потер лоб.

— Даже не знаю, как объяснить. Думаю, вы должны мне поверить, раз сами являетесь частью паранормального с точки зрения обычного человека. В общем, это связано с путешествием во времени. Подробно расскажу, когда вы с малышом и мажорчик с замашками пупа земли по имени Сириус будете в безопасности.

— С путешествием во времени? — она замерла. — И из какого вы года? Полагаю, человек вполне современный, раз летели на самолете, не так ли?

— Меня больше всего удивляет, почему я оказался в Британии, если разрыв образовался над Соединёнными Штатами. Когда я улетал из Лос-Анжелеса в Бостон, стоял июль тысяча девятьсот девяностого. Какой у вас здесь год, не представляю, а вот насчет даты могу кое-что предполагать.

— Значит, из будущего. А насчет даты догадаться, в общем, несложно, — Лили оглянулась и тяжело вздохнула. — Везде тыквы. Год у нас восемьдесят первый.

— Правда? — Ник просветлел лицом. — Значит, точно! Это был я! Я сам! Тогда, в восемьдесят втором.

— Вы были? Где?

— Неважно. Главное, я о многом догадался.

— О чём? — Лили выглядела озадаченной.

— О том, насколько иногда причудливо Всевышний пишет для нас свои драмы — каждому свою.

— Как вы красиво сказали, — грустно улыбнулась Лили уголками губ.

— Это не я сказал, а Омар Хайям. Что мне делать с этой палочкой?

Лили, помедлив, взяла гладкую утолщенную к низу палочку и снова вложила в руку Ника.

— Обхватите её вот здесь… Сильнее. Поднимите… Да, вот так, — она явно преодолевала искушение дотронуться до ставшей теперь чужой руки, когда-то ласкавшей её. — Чувствуете, как через тело, через руку начинает струиться нечто? Не знаю, с чем сравнить… может быть, с ручейком тепла?

— Есть такое… — чем дольше прислушивался Ник Хоупвелл к собственным ощущениям, тем сильнее проступало на лице Джеймса Поттера выражение восторга, какое бывает только на лицах детей в минуты удивительных открытий и полного счастья. — И что теперь?