Фандом: Ориджиналы. Под кроватью можно обнаружить чемодан, рюкзак, коробки от обуви… и буку.
Добавить в моё избранное
3 мин, 51 сек 71
В детстве Леона была твёрдо уверена: под кроватью кто-то живёт. Кто-то, кто шуршит по ночам, наблюдает из темноты и норовит схватить за пятку, случайно выставленную из-под одеяла.
Достаточно странно возвращаться к таким представлениям в возрасте двадцати одного года.
Впрочем, после того, как броском яблока отгоняешь от кофеварки лезущего в неё гремлина, не так уж трудно поверить в то, что шорохи под кроватью не мерещатся. Несколько труднее решиться на эксперимент: погасив ночник, полежать тихо несколько минут, а потом высунуть из-под одеяла босую пятку. И совсем уж трудно — не завизжать, когда до неё кто-то дотрагивается, мягко царапнув когтями по коже.
С полминуты Леона приходила в себя и выравнивала дыхание, после чего, свесившись вниз, решительно задрала простыню и заглянула под кровать. Вместо чемодана, рюкзака и двух коробок из-под обуви там клубились тени. Из теней на неё настороженно уставились зелёные кошачьи глаза. Только вот великоваты они были для кошачьих.
— Ты кто? — спросила Леона, осознав, что взаимное разглядывание затягивается.
— Ты меня видишь? — вопросом на вопрос ответило существо. Голос у него оказался негромкий, хрипловатый, с шипящими нотками. Таким, подумалось Леоне, хорошо рассказывать страшные сказки. Вот ей самой, с голосом высоким и звонким, никогда не удавалось создать нужную атмосферу.
— Вижу, конечно. Зачем бы мне говорить с пустым местом?
— Взрослая?
— Да вроде как… А всё-таки, кто ты?
— Бука, — существо вздохнуло. — Знал ведь, надо было сразу убраться, как феечка тут появилась. Так не захотел заново обустраиваться, переходы выстраивать — поленился.
— Погоди-ка, так ты здесь давно живёшь? — удивилась Леона. В принципе, могла бы и сама догадаться, с кем говорит. Кто у нас (уже «у нас», и никуда от этого не денешься) самый распространённый подкроватный монстр? Бука, он же бугимен, он же боггарт… Стоп, нет, боггарт — это, кажется, уже не то.
— Да, — коротко отозвался бука.
Леоне надоело свешиваться с кровати вниз головой, и она, прежде чем продолжить говорить, сползла вниз, на ковёр. Улеглась на живот, положив подбородок на скрещенные руки.
— Это тебя я в детстве боялась, значит?
— Наверное.
— Но, раз ты здесь давно, то должен был знать, что в комнате живёт взрослый человек?
— Да.
— А зачем тогда за пятку хватал?
Бука на секунду прикрыл глаза. Ответил чуть смущённо:
— Не смог удержаться. Привычка. Вообще-то взрослый просто ничего бы не почувствовал. А ты, значит, авалонская? Не жалуйся фатам, пожалуйста! Я уйду и больше не буду тебя беспокоить.
Теперь неловко себя почувствовала уже Леона.
— Эй, я вовсе не собираюсь тебя выгонять. Ты мне не мешаешь. Не то, чтобы я авалонская… Просто гремлинов вижу и прочую… — она хотела сказать «ерунду», но спохватилась, что обидит этим собеседника, и поправилась, — прочие странные вещи. После того, как Ванесса стала учиться на Авалоне. Я её опекун, давала фатам разрешение её забрать, а потом зачем-то решила, что не хочу про это всё забывать.
Кошачьи глаза смотрели пристально, изучающе. Кажется, с лёгкой опаской.
— Значит, так, — бука мрачно вздохнул.
— Я не собираюсь тебя выгонять, — на всякий случай повторила Леона, подозревая, что именно этот вопрос был причиной его мрачности. — Просто хотела узнать точно, кто шуршит под кроватью. А вдруг то существо, которое съедает второй носок из любой пары?
— Носок? — удивлённо фыркнул детский страх. — Никто не ест носки.
— Я знаю. Но они всё время куда-то деваются… — Леона вздохнула преувеличенно печально, и бука коротко рассмеялся. Потом осёкся и осторожно уточнил:
— Я правда могу остаться?
— Правда. Сколько ты уже тут живёшь, десять лет, больше?
— Почти сорок. С тех пор, как дом в первый раз заселили.
— Ну вот, не могу же я тебя выселить — после стольких-то лет, — ответила Леона, скрывая лёгкую растерянность от того, что недооценила возраст собеседника. Впрочем, пора уже начать привыкать к тому, что человеческая шкала взросления — не единственная возможная. — У тебя явно не меньше прав тут находиться, чем у меня. Если тебе удобно жить под кроватью с чемоданом и коробками — так и живи. И… я буду почаще там пылесосить, — пообещала девушка, с неловкостью вспомнив, сколько обычно пыли было на рюкзаке, когда она вытаскивала его наружу.
— В подкроватье всего пыльно, независимо от того, как часто делать уборку, — загадочно отозвался бука. — Но спасибо. За всё. Пойду я работать, что ли…
Кажется, из теней на мгновение сверкнула зубастая улыбка. А через секунду девушка обнаружила, что смотрит на пыльный фиолетовый бок чемодана.
На следующий вечер Леона в кои-то веки загнала Нэсси спать вовремя и собралась отдохнуть, вооружившись свежекупленным детективом и тарелкой яблок.
Достаточно странно возвращаться к таким представлениям в возрасте двадцати одного года.
Впрочем, после того, как броском яблока отгоняешь от кофеварки лезущего в неё гремлина, не так уж трудно поверить в то, что шорохи под кроватью не мерещатся. Несколько труднее решиться на эксперимент: погасив ночник, полежать тихо несколько минут, а потом высунуть из-под одеяла босую пятку. И совсем уж трудно — не завизжать, когда до неё кто-то дотрагивается, мягко царапнув когтями по коже.
С полминуты Леона приходила в себя и выравнивала дыхание, после чего, свесившись вниз, решительно задрала простыню и заглянула под кровать. Вместо чемодана, рюкзака и двух коробок из-под обуви там клубились тени. Из теней на неё настороженно уставились зелёные кошачьи глаза. Только вот великоваты они были для кошачьих.
— Ты кто? — спросила Леона, осознав, что взаимное разглядывание затягивается.
— Ты меня видишь? — вопросом на вопрос ответило существо. Голос у него оказался негромкий, хрипловатый, с шипящими нотками. Таким, подумалось Леоне, хорошо рассказывать страшные сказки. Вот ей самой, с голосом высоким и звонким, никогда не удавалось создать нужную атмосферу.
— Вижу, конечно. Зачем бы мне говорить с пустым местом?
— Взрослая?
— Да вроде как… А всё-таки, кто ты?
— Бука, — существо вздохнуло. — Знал ведь, надо было сразу убраться, как феечка тут появилась. Так не захотел заново обустраиваться, переходы выстраивать — поленился.
— Погоди-ка, так ты здесь давно живёшь? — удивилась Леона. В принципе, могла бы и сама догадаться, с кем говорит. Кто у нас (уже «у нас», и никуда от этого не денешься) самый распространённый подкроватный монстр? Бука, он же бугимен, он же боггарт… Стоп, нет, боггарт — это, кажется, уже не то.
— Да, — коротко отозвался бука.
Леоне надоело свешиваться с кровати вниз головой, и она, прежде чем продолжить говорить, сползла вниз, на ковёр. Улеглась на живот, положив подбородок на скрещенные руки.
— Это тебя я в детстве боялась, значит?
— Наверное.
— Но, раз ты здесь давно, то должен был знать, что в комнате живёт взрослый человек?
— Да.
— А зачем тогда за пятку хватал?
Бука на секунду прикрыл глаза. Ответил чуть смущённо:
— Не смог удержаться. Привычка. Вообще-то взрослый просто ничего бы не почувствовал. А ты, значит, авалонская? Не жалуйся фатам, пожалуйста! Я уйду и больше не буду тебя беспокоить.
Теперь неловко себя почувствовала уже Леона.
— Эй, я вовсе не собираюсь тебя выгонять. Ты мне не мешаешь. Не то, чтобы я авалонская… Просто гремлинов вижу и прочую… — она хотела сказать «ерунду», но спохватилась, что обидит этим собеседника, и поправилась, — прочие странные вещи. После того, как Ванесса стала учиться на Авалоне. Я её опекун, давала фатам разрешение её забрать, а потом зачем-то решила, что не хочу про это всё забывать.
Кошачьи глаза смотрели пристально, изучающе. Кажется, с лёгкой опаской.
— Значит, так, — бука мрачно вздохнул.
— Я не собираюсь тебя выгонять, — на всякий случай повторила Леона, подозревая, что именно этот вопрос был причиной его мрачности. — Просто хотела узнать точно, кто шуршит под кроватью. А вдруг то существо, которое съедает второй носок из любой пары?
— Носок? — удивлённо фыркнул детский страх. — Никто не ест носки.
— Я знаю. Но они всё время куда-то деваются… — Леона вздохнула преувеличенно печально, и бука коротко рассмеялся. Потом осёкся и осторожно уточнил:
— Я правда могу остаться?
— Правда. Сколько ты уже тут живёшь, десять лет, больше?
— Почти сорок. С тех пор, как дом в первый раз заселили.
— Ну вот, не могу же я тебя выселить — после стольких-то лет, — ответила Леона, скрывая лёгкую растерянность от того, что недооценила возраст собеседника. Впрочем, пора уже начать привыкать к тому, что человеческая шкала взросления — не единственная возможная. — У тебя явно не меньше прав тут находиться, чем у меня. Если тебе удобно жить под кроватью с чемоданом и коробками — так и живи. И… я буду почаще там пылесосить, — пообещала девушка, с неловкостью вспомнив, сколько обычно пыли было на рюкзаке, когда она вытаскивала его наружу.
— В подкроватье всего пыльно, независимо от того, как часто делать уборку, — загадочно отозвался бука. — Но спасибо. За всё. Пойду я работать, что ли…
Кажется, из теней на мгновение сверкнула зубастая улыбка. А через секунду девушка обнаружила, что смотрит на пыльный фиолетовый бок чемодана.
На следующий вечер Леона в кои-то веки загнала Нэсси спать вовремя и собралась отдохнуть, вооружившись свежекупленным детективом и тарелкой яблок.
