Как же маленький Ваня не любил укладываться спать! Но родители были непреклонны, и вот уже он занимал горизонтальное положение и устраивал голову на мягкой подушке.
Добавить в моё избранное
5 мин, 35 сек 115
— Бабушка, расскажи мне сказочку, — сказал Ванюша. Вообще, он не любил эти глупые истории — их бы детям рассказывать, а не таким большим мальчикам, но и бабушке не в радость было сидеть с ним в детской. Ваня знал это, и, желая хоть как-то досадить ей, вынудил бабушку своей просьбой остаться.
— Хорошо, внучонок, расскажу, — ответила она, — про Красную Шапочку расскажу. В далеком темном лесу жили-были Красная Шапочка и ее мама. А на другом конце леса жила бабушка Красной Шапочки. Однажды мама попросила дочку отнести бабушке гостинцев. Но смотри, через лес не ходи, там злой волк, съест он тебя…, говорила мама. Красная Шапочка обещала обойти лес, но со свойственной детям легкомысленностью моментально забыла о своем обещании. И, чтоб дойти поскорее, пошла в самую чащу. Страшные филины сидели на ветвях деревьев, деревьев таких старых, что их корни еще помнили молодость этого умирающего леса. Странные и страшные звуки наполняли воздух, и маленькой девочке казалось, что с каждым вдохом страх проникал в ее легкие, в ее кровь. Но волка не было видно, и это вселяло надежду в ее юное сердце.
Ванину детскую освещала лишь небольшая свеча, и ее неровное мерцание в паре с воображением засыпающего ребенка рисовали на бабушкином лице новые черты, навеянные тревожными нотками, появившимися в описании темного леса.
— Красная Шапочка проголодалась и присела на пенек поесть. Кроме гостинцев для бабушки, мама дала ее с собой обед — куриную ножку. Девочка быстро обглодла ее своими острыми зубками, разгрызла хрящи и приготовилась было высосать мозг из косточек, как на полянке появился Волк. Он был большим, злым и голодным. Что ты здесь делаешь, Красная Шапочка?…, — спросил Волк страшным голосом, в котором смешались булькающие звуки бездонных болот и пронзительность криков воронья. Несу бабушке гостинцы…, — ответила простодушная девочка. Дура, кто же сидя может что-то нести! Ты сидишь и ешь…, — сказал Волк раздраженно. Сам мудак, каков вопрос — таков ответ…, — огрызнулась девочка.
Маленький Ванюша уже крепко закрыл глаза, и конечно же не мог видеть перемен, которые все отчетливее появлялись на бабушкином лице. Ее уши заострились и находились теперь не по бокам головы, а сверху; верхняя челюсть все больше выступала над нижней; в глазах появился желотоватый огонек. Но мальчик почти спал, и не мог всего этого видеть.
— Волк злился все сильнее и сильнее. Как смеешь ты мне грубить! Если не хочешь увидеть натюрморт из собственных кишок — а ты будешь еще жива, когда я вспорю тебе брюхо и выпотрошу твой ливер — быстро говори, где живет твоя бабушка!…, — закричал он. Грозно раздувающиеся ноздри Волка и слюна, капающая с его клыков, не позволяли усомниться в серьезности его намерений. Не трогай меня, я все скажу. Бабушка живет на окраине леса, у перекрестка трех дорог, как раз возле заброшенного кладбища. Ее домик легко узнать — он сложен из надгробий грешников и самоубийц, которых согласились хоронить только за большие взятки…, — испугано пролепетала Красная Шапочка. Волк внимательно слушал девочку, и вот уже замогильный холодок пробежал по его спине. Слишком уж хорошо он знал эту старуху, чтоб иметь желание свидеться с ней еще разок.
А тем временем с Ваниной бабушкой происходили все более загадочные вещи. Нет, не могло пламя свечи нарисовать волосы на ее лице, не могло оно и заставить старую женщину занять в кресле такую странную позу. Да и над ее голосом не был властен мерцающий огонек, не он делал звуки у… и ю… протяжными, а р… — раскатистым. Но Ваня не замечал этого — он был уже на пол пути в царство крылатого Морфея, чьим братом был Танат — не менее крылатый бог смерти. Бабушка погладила мальчика по голове рукой, стараясь не поцарапать его когтями, и продолжила рассказ.
— Ты меня своей каргой не пугай, шалава…, — прошипел Волк, осознавававший, что уж что-что, а напугать его на этот раз удалось до судорог в лапах. Понимая, что если кем из этой семйки и можно полакомиться, так это девчонкой, он начал потихоньку приближаться на расстояние прыжка. Красная Шапочка в свою очередь поняла, что зря не захватила с кухни столового серебра, которым в их доме служили ритуальные кинжалы. Мама стащила их во время оргии какого-то местного культа, и с тех пор не могла нарадоваться на их острые лезвия. Говорили, что такие кинжалы вбирали в себя силу, впитывая кровь ритуальных жертв. Хотя Красной Шапочке было неясно, как металл может что-то впитывать, одно она знала точно — ее кастетом с Волком не справиться, и выход был один — бежать!
Бабушкина одежда кое-где потрескалась, и наружу выступили серо — черные волосы, покрывавшие теперь все ее тело. А может, это была шерсть? Ну, действительно, ведь то, что растет на хвосте, волосами не назовешь! А рассказ продвигался, да так складно, как если бы бабушкины мысли гуляли на широком просторе, а не блуждали по тем темным, потайным уголкам воспаленного сознания, о существовании которых побоится признаться себе даже самый бесчеловечный маньяк.
— Хорошо, внучонок, расскажу, — ответила она, — про Красную Шапочку расскажу. В далеком темном лесу жили-были Красная Шапочка и ее мама. А на другом конце леса жила бабушка Красной Шапочки. Однажды мама попросила дочку отнести бабушке гостинцев. Но смотри, через лес не ходи, там злой волк, съест он тебя…, говорила мама. Красная Шапочка обещала обойти лес, но со свойственной детям легкомысленностью моментально забыла о своем обещании. И, чтоб дойти поскорее, пошла в самую чащу. Страшные филины сидели на ветвях деревьев, деревьев таких старых, что их корни еще помнили молодость этого умирающего леса. Странные и страшные звуки наполняли воздух, и маленькой девочке казалось, что с каждым вдохом страх проникал в ее легкие, в ее кровь. Но волка не было видно, и это вселяло надежду в ее юное сердце.
Ванину детскую освещала лишь небольшая свеча, и ее неровное мерцание в паре с воображением засыпающего ребенка рисовали на бабушкином лице новые черты, навеянные тревожными нотками, появившимися в описании темного леса.
— Красная Шапочка проголодалась и присела на пенек поесть. Кроме гостинцев для бабушки, мама дала ее с собой обед — куриную ножку. Девочка быстро обглодла ее своими острыми зубками, разгрызла хрящи и приготовилась было высосать мозг из косточек, как на полянке появился Волк. Он был большим, злым и голодным. Что ты здесь делаешь, Красная Шапочка?…, — спросил Волк страшным голосом, в котором смешались булькающие звуки бездонных болот и пронзительность криков воронья. Несу бабушке гостинцы…, — ответила простодушная девочка. Дура, кто же сидя может что-то нести! Ты сидишь и ешь…, — сказал Волк раздраженно. Сам мудак, каков вопрос — таков ответ…, — огрызнулась девочка.
Маленький Ванюша уже крепко закрыл глаза, и конечно же не мог видеть перемен, которые все отчетливее появлялись на бабушкином лице. Ее уши заострились и находились теперь не по бокам головы, а сверху; верхняя челюсть все больше выступала над нижней; в глазах появился желотоватый огонек. Но мальчик почти спал, и не мог всего этого видеть.
— Волк злился все сильнее и сильнее. Как смеешь ты мне грубить! Если не хочешь увидеть натюрморт из собственных кишок — а ты будешь еще жива, когда я вспорю тебе брюхо и выпотрошу твой ливер — быстро говори, где живет твоя бабушка!…, — закричал он. Грозно раздувающиеся ноздри Волка и слюна, капающая с его клыков, не позволяли усомниться в серьезности его намерений. Не трогай меня, я все скажу. Бабушка живет на окраине леса, у перекрестка трех дорог, как раз возле заброшенного кладбища. Ее домик легко узнать — он сложен из надгробий грешников и самоубийц, которых согласились хоронить только за большие взятки…, — испугано пролепетала Красная Шапочка. Волк внимательно слушал девочку, и вот уже замогильный холодок пробежал по его спине. Слишком уж хорошо он знал эту старуху, чтоб иметь желание свидеться с ней еще разок.
А тем временем с Ваниной бабушкой происходили все более загадочные вещи. Нет, не могло пламя свечи нарисовать волосы на ее лице, не могло оно и заставить старую женщину занять в кресле такую странную позу. Да и над ее голосом не был властен мерцающий огонек, не он делал звуки у… и ю… протяжными, а р… — раскатистым. Но Ваня не замечал этого — он был уже на пол пути в царство крылатого Морфея, чьим братом был Танат — не менее крылатый бог смерти. Бабушка погладила мальчика по голове рукой, стараясь не поцарапать его когтями, и продолжила рассказ.
— Ты меня своей каргой не пугай, шалава…, — прошипел Волк, осознавававший, что уж что-что, а напугать его на этот раз удалось до судорог в лапах. Понимая, что если кем из этой семйки и можно полакомиться, так это девчонкой, он начал потихоньку приближаться на расстояние прыжка. Красная Шапочка в свою очередь поняла, что зря не захватила с кухни столового серебра, которым в их доме служили ритуальные кинжалы. Мама стащила их во время оргии какого-то местного культа, и с тех пор не могла нарадоваться на их острые лезвия. Говорили, что такие кинжалы вбирали в себя силу, впитывая кровь ритуальных жертв. Хотя Красной Шапочке было неясно, как металл может что-то впитывать, одно она знала точно — ее кастетом с Волком не справиться, и выход был один — бежать!
Бабушкина одежда кое-где потрескалась, и наружу выступили серо — черные волосы, покрывавшие теперь все ее тело. А может, это была шерсть? Ну, действительно, ведь то, что растет на хвосте, волосами не назовешь! А рассказ продвигался, да так складно, как если бы бабушкины мысли гуляли на широком просторе, а не блуждали по тем темным, потайным уголкам воспаленного сознания, о существовании которых побоится признаться себе даже самый бесчеловечный маньяк.
Страница
1 из 2
1 из 2
