Кошмарная неделя, или Сага о том, как Дамблдор Флинта и Вуда перевоспитать пытался

— вовремя исправившись, провыл сквозь смех Марк.

— Из-звините, м-мадам Помфри, — заикаясь, нашёл в себе силы выдавить Оливер. — Это… нервное, — он обезоруживающе улыбнулся. Та окинула их испытующим взглядом и покачала головой, улыбнувшись в ответ — какие же они ещё балбесы!

— Ну что ж, судя по всему, вы в полном порядке, — заключила она. — Но мне всё равно необходимо осмотреть вас, так что лягте, пожалуйста, прямо.

Кое-как успокоившиеся парни послушно вытянулись на кроватях. Мадам Помфри поводила над ними палочкой, творя диагностические заклинания и, оставшись довольной, сообщила, что они оба здоровы и могут идти восвояси.

Глава 7. После среды, или О пользе мази от мозолей на заднице

Вечером в четверг, едва заклятие перестало действовать, парни выбрались из своих факультетских гостиных и отправились к сараю для мётел, намереваясь полетать немного на квиддичном поле. Раз уж их выставили из команд, то надо хотя бы так поддерживать форму.

— А знаешь, Вудди, я уже как-то привык обходиться и без мата, — задумчиво сказал Марк. Оливер посмотрел на него с интересом.

— Серьёзно? — недоверчиво вздёрнул он бровь.

— Конечно нет, блядь, ты что, правда мог в это поверить? — глумливо заржал тот, сворачивая влево, чтобы обойти стороной теплицы профессора Спраут.

— Думал уже колдомедиков из Мунго вызывать, — идя следом, кивнул Оливер, не без труда сохраняя серьёзность в голосе. — Я только одного не пойму: Дамблдор действительно рассчитывал, что мы «перевоспитаемся» за эту идиотскую неделю? Не поверю, хоть убей: он же самый ушлый интриган во всём нашем чёртовом магическом мире.

— Я думаю, Вудди, он просто решил слегка развлечься, — проявил смекалку Марк. — Этому насквозь продувному прощелыге палец в рот не клади — сожрёт, нахуй. У него не так уж много веселья в жизни, а тут мы подвернулись под руку. Помнишь, как он сверкал хитрющими глазками тогда, в кабинете? Да и Снейпа с Макгонагалл не мешало бы утихомирить — ваша линялая кошка просто шипела от бешенства, а мой летучемыший декан мечтал придушить нас с тобой за своё треклятое зелье. А старый хрен одним махом убил трёх зайцев — и нас наказал, и профессоров успокоил, и себе развлекаловку устроил. Если бы ещё всё это не за наш счёт, я бы им восхитился. А так — пошёл он на…

— Зато он освободил нас от последней — сегодняшней — отработки, — поспешно перебил его Оливер.

— И это его единственное, блядь, умное решение. И не тешь себя надеждой, что этот якобы добрый дедуля нас пожалел, — снисходительно посмотрел на него Марк. — Просто до него наконец-то дошло, что от наших отработок больше вреда, чем пользы, и он решил сыграть на опережение. Но всё равно он — бородатая су… — Он осёкся под выразительным взглядом. Вскинул руки в притворном раскаянии и исправился: — Ладно-ладно, Вудди. Дамблдор — штырехвост бородатый! — выдал вдруг.

— Штырехвост? — поперхнулся воздухом Оливер, ошарашенно глядя. — Бородатый? — Он невольно представил описанную Маркусом картинку и согнулся от смеха, закрыв лицо ладонями. — По… почему штыре… хвост? — заикаясь, спросил он и простонал, кашляя и задыхаясь: — Блядь, ты меня когда-нибудь уморишь до смерти.

Марк немного понаблюдал за его истерикой и вдруг сгрёб в охапку, сходу накрывая его рот своим.

— Штырехвост — потому что такой же вредитель, Вудди, — пробубнил невнятно. — И подлая сука, — добавил, не сдержавшись, и зажал Оливеру рот губами, не давая возражать. Переждал, пока тот не перестанет трепыхаться, и продолжил: — Издевался над нами целую неделю, я думал, всё-таки подохну. Ну, да хрен с ним. А вот ты — маленькая, но очень наглая сволочь, — без перехода заметил он и снова чуть придвинулся, прикусив Оливеру нижнюю губу. Тот, не отводя взгляда, высунул язык и провёл им по зубам и губе Марка. Тот резко выдохнул, опуская руки Оливеру на задницу, и крепко прижал его к себе.

Некоторое время парни, забыв обо всём, так и стояли, самозабвенно целуясь, затем, задыхаясь, наконец оторвались друг от друга.

— Не спорю, — ответил Оливер на последнее утверждение и ехидно ухмыльнулся, — но только для тебя, Марки, зацени. Потому что ты — такая же сволочь, как и я, только ещё хуже, и с тобой по-другому нельзя.

Тот на это заявление выдал усмешку а-ля «Слизеринская. Хитрая. Образец №1» и смерил его многообещающим взглядом:

— Мы друг друга стоим, Вудди. — Он очертил пальцем его скулу, облизывая при этом собственные губы.

— Кончай, провокатор херов, иначе сейчас вместо поля знаешь, где окажемся? Я как-то не готов трахаться в такой холод — да ещё на виду у всех! — и отморозить себе задницу и… и другие жизненно важные органы.

Марк ещё какое-то время смотрел на него, будто не слыша, потом всё-таки убрал руки, отпуская его, и коварно усмехнулся.

— Прав, Вудди, прав: побережём твою задницу… и другие органы заодно.