Границы дозволенного

— Я вам нужен, сэр? — спросил Криденс, видя, что Грейвз не уходит. Он сжимал ключик в ладони и явно собирался пойти отпереть шкаф. Чуть позже, мой мальчик, — подумал Персиваль.

— Да, ты мне нужен. Иди за мной.

Криденс поднялся, по привычке одёрнул пиджак, хотя тот был сшит ему по фигуре, и его не нужно было постоянно тянуть вниз, чтобы тот не собирался в складки. Вслед за Грейвзом зашёл в ванную комнату, остановился. Огляделся со сдержанным любопытством, будто отыскивая подсказку, зачем Грейвз привёл его сюда.

Персиваль сел на бортик ванны, вытянув одну ногу, поманил Криденса к себе.

— Сядь рядом.

Тот подошёл, чуть порозовев. Сел, разведя колени. С волнением сцепил пальцы.

— Здесь красиво, правда? — негромко спросил Грейвз.

— Очень… очень, сэр, — смутился тот.

— В моём доме, в Нью-Йорке… было ещё лучше.

Криденс искоса стрельнул глазами.

— Насколько лучше… сэр?

— Просторнее… светлее, — сказал Грейвз. — Но когда я думал о том, что ты тоже будешь жить здесь, я хотел, чтобы тебе тоже было удобно.

— Мне очень удобно… сэр, — тот предсказуемо покраснел.

— Я хочу, чтобы ты использовал эту комнату по назначению, Криденс, — негромко сказал Грейвз, не поворачивая головы.

— Я… использую, — едва слышно прошептал тот, зажимая ладони между коленями. — Я делаю что-то не так… сэр?

Умирающий шепот был полон вины и мольбы о милосердии. Грейвз положил руку ему на колено, успокаивающе погладил. Криденс выдохнул, но разжиматься обратно не спешил. Грейвз помолчал, подбирая выражения — меньше всего ему хотелось задевать едва проклюнувшееся у мальчишки чувство собственного достоинства.

— Вот о чём я подумал, — задумчиво сказал он, продолжая потирать ладонью его колено, — ты не привык к магии вокруг себя. Ты только начал знакомиться с ней.

— Простите, сэр, — явно на всякий случай прошептал тот.

— Там, где ты вырос, не было никаких чудес, — сказал Грейвз. И щёлкнул пальцами.

За спиной зашумел дождь, звонко ударяясь в чугунные стенки. Криденс обернулся и уставился на маленькую грозовую тучку, которая сгустилась над ванной. Вода лилась потоком, но, как по волшебству (хотя почему — как?), брызги не попадали на пол.

— Я научу тебя этому заклинанию, — сказал Грейвз, — но позже, когда ты сможешь соизмерять силы. Иначе вместо обычного дождя ты вызовешь шторм.

Криденс поднёс руку к стене дождя, подставил горсть. Манжет и рукав сразу намокли.

— Он тёплый…

— Конечно, он тёплый, — кивнул Грейвз. — Но пока для тебя это слишком сложно. Поэтому вот что я подумал, — он повернулся лицом к Криденсу, жестом остановил дождь и дотянулся до ручек бронзового крана, торчащего из стены. — Так будет проще. Здесь есть горячая вода, — он повернул ручку, не касаясь её, — и холодная. Столько, сколько тебе нужно.

Криденс сидел, опустив глаза, пунцовый, как осенний пион. Он неловко перебирал пальцами мокрый рукав, клонил голову к плечу и молчал, моргая. Грейвз дотянулся до струи воды, подставил пальцы. Она была очень тёплой, почти горячей. Из ванны начал подниматься едва заметный парок, как только Персиваль заткнул слив пробкой.

Расстегнув манжеты, Грейвз вынул запонки из прорезей и по локоть закатал рукава рубашки, стараясь сохранять спокойное, почти отрешённое выражение лица и не замечать умоляющих взглядов. Неизвестно, о чём сейчас думал Криденс, но Грейвз был уверен, что мальчишка готов провалиться сквозь землю от стыда и страха. Поэтому он не встречался с ним взглядом и продолжал делать вид, что ничего особенного не происходит. Окажись он сейчас на Совете в МАКУСА, голый или в каком-нибудь чудовищно нелепом виде, например, в одних носках и белье, ему и то было бы легче сохранять лицо, чем сейчас — сидя рядом с Криденсом, сосредоточенно закатывая рукава и рассказывая о том, как пользоваться ванной.

Грейвз отослал запонки на своё полотенце, аккуратно сложенное на кованой этажерке у окна. Призвал с полки стеклянную шкатулку, заполненную мелкими разноцветными шариками, похожими на леденцы, откинул крышку.

— Посмотри, — спокойно сказал он.

Криденс поднял глаза и плечи одновременно.

— Дай руку, — велел Грейвз.

Криденс подставил ладонь, вжимая голову в плечи ещё сильнее.

— Это лаванда, — Персиваль положил ему в горсть светло-фиолетовый шарик. Он был блестящий и твёрдый, словно стеклянный. — Это ромашка. — Второй шарик был зеленовато-жёлтым. — Ландыш. Кедр. Цветы апельсина. Бамбук.

Криденс держал на ладони шесть прозрачных цветных леденцов, пальцы у него чуть подрагивали, пытаясь сжаться.

— Выбери любой, — сказал Грейвз.

— Я… я не знаю, — прошептал Криденс.

— Ладно, — Персиваль взял у него из руки шарики с лавандой и бамбуком, показал оба: — Выбери.