Мадам Малфой, или Брак по принуждению

— Ну так прикажи эльфам его скрутить!

— Не могу, — чуть не плача произнес Драко, — он же старший из Малфоев!

— И что теперь?

Сверху донесся грохот и торжествующий рев.

— Проклятье! — лицо Драко стало умоляющим. — Панси! Подыграй ему! Делай все, что он просит! Я сбегаю в Мунго, быстро, одна нога в камине здесь, другая там, а ты задержи его, умоляю… я засыплю тебя драгоценностями и всем, чем захочешь, тебе ничего не угрожает, пока он принимает тебя за жену.

— За невесту.

— Неважно, — отмахнулся Драко, — главное, подыграй ему, хорошо?

— Погоди, так дело не пойдет, — начала было Панси, но тут же осеклась.

Лицо Драко исказило гримасой злобы, и он рявкнул:

— А ну взяла жопу в руки и подыграла! Любишь трахаться за брюлики, люби и все остальное! А откажешься, Империо наложу, лицо изуродую и скажу, что так и было!

Панси закивала испуганно, показывая, что согласна на все.

— Ах, негодяй, ты покусился на мою невесту! — раздался вопль сверху.

Затем мимо Панси пролетел тазик, едва не прибив Драко. Младший Малфой дал деру через зал, петляя, как заяц, и вослед ему неслись заклинания, крушащие пол, ковры и мебель.

— Беги, презренный трус, скоро я приду за тобой! — крикнул Люциус Драко, скрывшемуся во вспышке камина.

Затем Люциус сбежал вниз и, встав на колено, поднес Панси платье. Та, еще не отошедшая от страха, вызванного словами и действиями Драко, его взяла. После этого ее повели к алтарю — какому-то камню в подвале, где домовушка, перемежая слова плачем, совершила обряд бракосочетания. Платье — очевидно, Нарциссы — жало Панси в груди, провисало в районе задницы, было старомодного фасона и полностью закрывало коленки, но Паркинсон молчала. Вначале из страха перед Драко, потом из страха перед Люциусом, который так и размахивал палочкой, как дирижёр, а затем потому, что у Паркинсон появилась мысль.

— В погоню за злодеем, о моя верная Санчо Панси! — взревел Люциус, едва обряд закончился.

— Хозяин Люциус! — плакала домовушка.

— О, ты ответишь за эти детские слезы, злодейский Драко, я, сэр Люциот, сражу тебя своим копьем! — взревел Люциус и ринулся к камину, таща за собой Панси в свадебном платье.

Тут Паркинсон, надо заметить, вообще пересралась, потому что не знала, куда камин может закинуть безумца, но Люциусу были неведомы сомнения. Схватив горшок с Летучим Порохом, он метнул его в камин (не зная, что тем самым парализует через минуту работу всей каминной сети) и что-то выкрикнул.

— А, славный воздух свободы и сладостей! — воскликнул Люциус на весь Хогсмид.

В магическом мире видали и не такое, поэтому вначале особого внимания Люциус не привлек, но вот потом… Увидев мадам Розмерту, вышедшую покормить свиней, он взревел:

— Я защищу вас, прекраснейшая из ледей, от этих гнусных свиней! — и ринулся в атаку.

Хрюшки, вереща в ужасе, разбегались по всему Хогсмиду, прохожие хохотали и показывали пальцем на Люциуса, который, бренча доспехами, вспотевший, с метлой и палочкой наперевес гонялся за животными, обзывая их дикими и свирепыми кабанами из дикого леса. Затем он вернулся к мадам Розмерте, упал перед ней на одно колено и закричал:

— О прекраснейшая Розмерта Хогсмидская! Разрешите мне объявить вас дамой моего сердца и повсюду прославлять вашу красоту и нести ваш герб на своем щите!

— Но у вас же есть жена, — ответила Розмерта, которую Панси успела кое-как ввести в курс дела.

— Моя верная Санчо Панси, я всегда буду верен тебе! — заплакал Люциус. — Но в сердце моем будет жить образ Розмерты!

— Конечно-конечно, — закивала Панси.

— О да!

Люциус ухватил ближайший металлический поднос, объявив его своим щитом. По взмаху палочки у щита появились ручки, а на внешней стороне герб — три скрещенные метлы.

— Во славу вашу, Розмерта, я совершу подвиг и сражу великана! — вскричал Люциус и устремился в Запретный Лес.

Панси на секунду задержалась, чтобы шепнуть владелице кафе «Три Метлы»: «Вызывайте целителей из Мунго!» — после чего побежала за Люциусом.

Тот успел где-то по дороге прихватить ведро и надел его на голову, как шлем, а метлу преобразовал в копье, тяжелое даже на вид. Люциуса это ничуть не смутило, и он несся вперед, к одной ему ведомой цели.

— Выходи из своей пещеры, злобный великан! — вскричал Люциус, стуча копьем в дверь хижины Хагрида. — Я сражу тебя во славу Розмерты Хогсмидской! Подай мне моего коня, верная Санчо Панси, я выбью дверь и сражу великана! Э…

— Люциус? — наружу вышел Хагрид с зонтиком в руках и в неизменном кротовом пальто. — А чой-та вы одеты… как-то странно. Оба. Обои.

— Да как ты смеешь поднимать руку на мою жену! — взревел Люциус и ринулся в бой.

Какое-то время они фехтовали: Люциус копьем-метлой, а Хагрид — кочергой, которой обычно ворошил угли в камине.