Добавить в моё избранное
43 мин, 53 сек 9136
Болтаешь мне тут о какой-то ерунде, а впечатление такое, будто сокровенные тайны души выворачиваешь. — Гриндевальд наклонился вперёд, поставил локти на колени. — Ну, и что было дальше с этим робким юношей?
— Он сказал, что ведьмы и колдуны забирают детей, совращают умы и весь прочий бред. Он говорил заученные фразы, а я смотрел, как от холода у него дрожат руки. Мне хотелось что-то сделать для него, но мне ничего не приходило в голову. Тогда я снял перчатки и отдал ему. Он не хотел брать. Кажется, я здорово напугал его этим подарком. Я разозлился и заставил его надеть их.
— Силой? — с интересом спросил Гриндевальд.
— Нет. Просто приказал. И он послушался.
— И всё?
— И всё.
— Он тебя хотя бы поблагодарил?
— Да.
— А ты?
— Я обнял его, — сказал Грейвз. — Он был таким замёрзшим, что я не смог устоять. Я привлёк его к себе. От его одежды пахло холодом… ладаном. Свечным воском. Я гладил его по спине и слышал, как он перестаёт дрожать. Мне нравился его запах. Я стоял, обнимая его, и думал, что сейчас могу толкнуть к стене и поцеловать — грубо… пошло. Эти мысли возбуждали меня. Я гадал, чувствует ли он это. Мне бы хотелось, что бы чувствовал… Но я был уверен, что он испугается. А мне хотелось… чтобы он не боялся меня.
— Хватит, хватит, — Гриндевальд махнул рукой. — Поверить не могу, что ты такой сентиментальный. Так, значит, ты отдал ему свои перчатки. Тёплые, кожаные, нагретые твоим теплом. Потом обнял несчастную сиротинку — и просто ушёл?
— Да. Но сначала положил чары, — добавил Грейвз. — Чтобы перчатки сохраняли тепло даже в мороз.
Гриндевальд фыркнул, откинулся в кресле, побарабанил пальцами по подлокотнику.
— Знаешь, Перси, ты меня удивил. Я был уверен, что всё будет иначе. После твоих прошлых фантазий… — он усмехнулся. — Я думаю, ты врёшь. На самом деле всё было не так… Ты, конечно, пожалел пацана. Все жалеют сирот, это естественно, — он взмахнул рукой. — Но. Но ты не просто так отдал ему перчатки.
У Гриндевальда зажглись глаза, он устроился в кресле удобнее.
— Вот как всё было. Ты стоял где-то поодаль, завернувшись в мантию. Смотрел, — он игриво подвигал бровями и облизнулся. — Смотрел на своего мальчика. А сам в это время рукой в перчатке залез себе в штаны и щупал свой член. Смотрел и щупал. Щупал и смотрел. — Гриндевальд весело улыбнулся. — Гляди-ка, ты краснеешь! Что, всё так и было? Ты смотрел на него и воображал, как потом он будет прикасаться этой перчаткой к своему лицу… А может, даже возьмёт её в зубы, чтобы стащить с руки, ммм? Ты надрачивал себя, глядя на него, и так увлёкся, что спустил себе в руку. И подумал — ведь так ещё лучше! Как следует растёр свою сперму по своим зачарованным кожаным перчаткам, чтоб впиталась, чтобы они пахли тобой — и пошёл дарить свой подарок с секретом… Так было дело, да? Что ты молчишь, персик мой? Так всё и было?
Грейвз с ненавистью поднял глаза и ответил:
— Нет.
— Ну и дурак, — Гриндевальд пожал плечами и отвлёкся на пламя камина.
Грейвз сидел, подавляя бесполезную ярость. От унижения горело лицо.
С сотрудничеством всё ясно. Никакого, нахуй, сотрудничества. Ты аврор, а не тюлений хер, ты соберёшь себя в кучку, Персиваль мать твою Грейвз, и найдёшь способ выбраться. Даже если он выпотрошит тебя и вывернет наизнанку — ты не дашь переломать себе хребет. Нечего расклеиваться из-за фантазий. Подумаешь, нежный какой. Соберись. Подумай как следует — что-нибудь да найдёшь.
— Не найдёшь, — рассеянно сказал Гриндевальд. — У тебя нет выхода. Мне больше не нужно твоё сотрудничество. Пойми, Перси… — он смотрел в огонь, склонив голову набок. — Мне просто нравится смотреть, как ты корчишься.
Грейвзу совершенно не хотелось прибегать к этому варианту, но других он уже не представлял. Остров был маленьким. Даже в ясную погоду он не видел на горизонте земли. Корабли не ходили мимо. Волны накатывали на берег крупные, морские. Деваться отсюда было некуда.
Он разбил окно. Выбрал осколок покрупнее, с бритвенными краями. Гриндевальд не сможет им притворяться, если притворяться будет некем. Грейвз закатал оба рукава, выдохнул и полоснул по руке.
Гриндевальд появился в доме через минуту, сжимая в скользких окровавленных ладонях палочку.
— Какая ж ты сука, Перси… Я тебе доверял! Свободу оставил!
Грейвз сидел под окном и ухмылялся от слабости.
— Доверчивый ты слишком, Геллерт. А я так надеялся, что опоздаешь…
Он вытянул руку, с которой капало красное. Помедлил, набираясь сил произнести заклинание — чтобы добить себя болевым шоком. Он потерял много крови, но ещё недостаточно много, чтобы умереть. Слишком глубоко поранил левую руку стеклом, так что правую как следует распороть не сумел. Эх, Персиваль, даже сдохнуть не можешь…
Тело сопротивлялось, помня о боли, он повторял про себя слова заклинания, но не мог их произнести.
— Он сказал, что ведьмы и колдуны забирают детей, совращают умы и весь прочий бред. Он говорил заученные фразы, а я смотрел, как от холода у него дрожат руки. Мне хотелось что-то сделать для него, но мне ничего не приходило в голову. Тогда я снял перчатки и отдал ему. Он не хотел брать. Кажется, я здорово напугал его этим подарком. Я разозлился и заставил его надеть их.
— Силой? — с интересом спросил Гриндевальд.
— Нет. Просто приказал. И он послушался.
— И всё?
— И всё.
— Он тебя хотя бы поблагодарил?
— Да.
— А ты?
— Я обнял его, — сказал Грейвз. — Он был таким замёрзшим, что я не смог устоять. Я привлёк его к себе. От его одежды пахло холодом… ладаном. Свечным воском. Я гладил его по спине и слышал, как он перестаёт дрожать. Мне нравился его запах. Я стоял, обнимая его, и думал, что сейчас могу толкнуть к стене и поцеловать — грубо… пошло. Эти мысли возбуждали меня. Я гадал, чувствует ли он это. Мне бы хотелось, что бы чувствовал… Но я был уверен, что он испугается. А мне хотелось… чтобы он не боялся меня.
— Хватит, хватит, — Гриндевальд махнул рукой. — Поверить не могу, что ты такой сентиментальный. Так, значит, ты отдал ему свои перчатки. Тёплые, кожаные, нагретые твоим теплом. Потом обнял несчастную сиротинку — и просто ушёл?
— Да. Но сначала положил чары, — добавил Грейвз. — Чтобы перчатки сохраняли тепло даже в мороз.
Гриндевальд фыркнул, откинулся в кресле, побарабанил пальцами по подлокотнику.
— Знаешь, Перси, ты меня удивил. Я был уверен, что всё будет иначе. После твоих прошлых фантазий… — он усмехнулся. — Я думаю, ты врёшь. На самом деле всё было не так… Ты, конечно, пожалел пацана. Все жалеют сирот, это естественно, — он взмахнул рукой. — Но. Но ты не просто так отдал ему перчатки.
У Гриндевальда зажглись глаза, он устроился в кресле удобнее.
— Вот как всё было. Ты стоял где-то поодаль, завернувшись в мантию. Смотрел, — он игриво подвигал бровями и облизнулся. — Смотрел на своего мальчика. А сам в это время рукой в перчатке залез себе в штаны и щупал свой член. Смотрел и щупал. Щупал и смотрел. — Гриндевальд весело улыбнулся. — Гляди-ка, ты краснеешь! Что, всё так и было? Ты смотрел на него и воображал, как потом он будет прикасаться этой перчаткой к своему лицу… А может, даже возьмёт её в зубы, чтобы стащить с руки, ммм? Ты надрачивал себя, глядя на него, и так увлёкся, что спустил себе в руку. И подумал — ведь так ещё лучше! Как следует растёр свою сперму по своим зачарованным кожаным перчаткам, чтоб впиталась, чтобы они пахли тобой — и пошёл дарить свой подарок с секретом… Так было дело, да? Что ты молчишь, персик мой? Так всё и было?
Грейвз с ненавистью поднял глаза и ответил:
— Нет.
— Ну и дурак, — Гриндевальд пожал плечами и отвлёкся на пламя камина.
Грейвз сидел, подавляя бесполезную ярость. От унижения горело лицо.
С сотрудничеством всё ясно. Никакого, нахуй, сотрудничества. Ты аврор, а не тюлений хер, ты соберёшь себя в кучку, Персиваль мать твою Грейвз, и найдёшь способ выбраться. Даже если он выпотрошит тебя и вывернет наизнанку — ты не дашь переломать себе хребет. Нечего расклеиваться из-за фантазий. Подумаешь, нежный какой. Соберись. Подумай как следует — что-нибудь да найдёшь.
— Не найдёшь, — рассеянно сказал Гриндевальд. — У тебя нет выхода. Мне больше не нужно твоё сотрудничество. Пойми, Перси… — он смотрел в огонь, склонив голову набок. — Мне просто нравится смотреть, как ты корчишься.
Грейвзу совершенно не хотелось прибегать к этому варианту, но других он уже не представлял. Остров был маленьким. Даже в ясную погоду он не видел на горизонте земли. Корабли не ходили мимо. Волны накатывали на берег крупные, морские. Деваться отсюда было некуда.
Он разбил окно. Выбрал осколок покрупнее, с бритвенными краями. Гриндевальд не сможет им притворяться, если притворяться будет некем. Грейвз закатал оба рукава, выдохнул и полоснул по руке.
Гриндевальд появился в доме через минуту, сжимая в скользких окровавленных ладонях палочку.
— Какая ж ты сука, Перси… Я тебе доверял! Свободу оставил!
Грейвз сидел под окном и ухмылялся от слабости.
— Доверчивый ты слишком, Геллерт. А я так надеялся, что опоздаешь…
Он вытянул руку, с которой капало красное. Помедлил, набираясь сил произнести заклинание — чтобы добить себя болевым шоком. Он потерял много крови, но ещё недостаточно много, чтобы умереть. Слишком глубоко поранил левую руку стеклом, так что правую как следует распороть не сумел. Эх, Персиваль, даже сдохнуть не можешь…
Тело сопротивлялось, помня о боли, он повторял про себя слова заклинания, но не мог их произнести.
Страница
10 из 13
10 из 13
