В своде анекдотов XIX века, собранных В.И. Яковлевым, есть три забавные истории, связанные с канцелярским мышлением в области смерти.
Добавить в моё избранное
1 мин, 31 сек 18276
В одноя уезде умер помещик, у которого при жизни, кроме собственной, была в распоряжении только одна ревизская (крепостная) душа. Наследников у него не было, и по закону его имущество переходило в казну. Некий канцелярист за болезнью секретаря сочинил по этому поводу такое постановление: «Такой-то помещик волею Божиею помре; наследников ни мужеска, ни женска пола не явилось, и посему душа оного помещика зачислена в казенное ведомство».
Тот же канцелярист был однажды прикомандирован к чиновнику, отправленному в уезд по важному делу. В дороге произошло несчастье: чиновник заболел и в тот же день умер. Как было поступить канцеляристу? На такой экстренный случай он не имел от начальства никаких инструкций. Уведомить официальный уездный суд от своего имени — о, избави Бог! Существовало правило, что всякая бумага должна идти по инстанции. Писать вышестоящему начальству, минуя непосредственное начальство (умершего чиновника), канцелярист не имел права. Он подумал-подумал и… решил написать бумагу от имени умершего чиновника! Выглядела она так: «Рапорт от такого-то чиновника в такой-то уездный суд. Сего 20 октября от приключившейся внезапно мне апоплексии я умер; а посему и прошу уездный суд сделать законное распоряжение насчет сдачи бумаг, при которых дежурствует теперь бессменно находящийся при мне канцелярист, которого рекомендую с отличнейшей стороны. За смертью же своею я рапорта не подписываю, а только для лучшей вероятности сего происшествия прикладываю казенную печать».
Некоторого земского суда чиновник был послан для освидетельствования мертвого крестьянина, найденного близ большой дороги.
Он донес суду, «что по освидетельствовании мертвого тела боевых знаков на нем не оказалось, и причина смерти неизвестна, а только остается в подозрении покойникова голова, которой при нем не обнаружено».
Следует сказать, что советские бюрократы не уступают царским и в области «смертельного мышления». Так, Витебским областным туберкулезным санаторием был однажды выдан такой честь по чести оформленный документ:
СПРАВКА
Дана Ваганову С. П. в том, что он 9 февраля 1969 года в 10 часов умер.
Тот же канцелярист был однажды прикомандирован к чиновнику, отправленному в уезд по важному делу. В дороге произошло несчастье: чиновник заболел и в тот же день умер. Как было поступить канцеляристу? На такой экстренный случай он не имел от начальства никаких инструкций. Уведомить официальный уездный суд от своего имени — о, избави Бог! Существовало правило, что всякая бумага должна идти по инстанции. Писать вышестоящему начальству, минуя непосредственное начальство (умершего чиновника), канцелярист не имел права. Он подумал-подумал и… решил написать бумагу от имени умершего чиновника! Выглядела она так: «Рапорт от такого-то чиновника в такой-то уездный суд. Сего 20 октября от приключившейся внезапно мне апоплексии я умер; а посему и прошу уездный суд сделать законное распоряжение насчет сдачи бумаг, при которых дежурствует теперь бессменно находящийся при мне канцелярист, которого рекомендую с отличнейшей стороны. За смертью же своею я рапорта не подписываю, а только для лучшей вероятности сего происшествия прикладываю казенную печать».
Некоторого земского суда чиновник был послан для освидетельствования мертвого крестьянина, найденного близ большой дороги.
Он донес суду, «что по освидетельствовании мертвого тела боевых знаков на нем не оказалось, и причина смерти неизвестна, а только остается в подозрении покойникова голова, которой при нем не обнаружено».
Следует сказать, что советские бюрократы не уступают царским и в области «смертельного мышления». Так, Витебским областным туберкулезным санаторием был однажды выдан такой честь по чести оформленный документ:
СПРАВКА
Дана Ваганову С. П. в том, что он 9 февраля 1969 года в 10 часов умер.
