Утром в постели моей

— А дальше? — спросил Криденс, трогая белый воротник.

— Пока достаточно, — сказал Грейвз, вытягиваясь на нём во весь рост.

Он сам не знал, почему не тянет раздеться. Почему ему удобнее лежать в ванне в рубашке и брюках, не показываясь Криденсу обнажённым. Нет уж, хватит того, что они вообще были в ней вместе.

Грейвз положил затылок на плечо Криденсу, не собираясь сейчас задумываться о таких вещах. Пусть это будет просто его дурацкая причуда.

— У вас что-то нарисовано… на спине, — тихо сказал Криденс.

— Это татуировка, — сказал Грейвз, прикрывая глаза. — Можешь не говорить, что Мэри Лу считала их грешными, я догадался.

— Откуда она у вас?

— Её сделал мой брат.

— Я не знал, что у вас есть брат, — прошептал Криденс.

— Не родной. Кровный, — сказал Грейвз. — Мы вместе учились в школе магии. Он индеец. На последнем курсе я отправился вместе с ним в его племя, чтобы пройти один очень древний ритуал.

— Это волшебная татуировка? — спросил Криденс, разглаживая рубашку у него на плечах, чтобы рассмотреть получше.

— Да. В некотором роде.

— Что она делает?

— Помогает мне быть собой, — сказал Грейвз.

Ему было тепло и почти уютно, хотя под затылком было твёрдое плечо, а не упругая подушка, и лежать на Криденсе, который обнимал его поперёк груди и придерживал между коленями, вообще было не очень удобно. Совсем не удобно. Но ужасно приятно. Грейвз почувствовал, что сейчас начнёт проваливаться в сон, и плеснул водой в лицо, протёр глаза. Криденс мягко хватал его губами за волосы и тихонько дёргал.

— Ты балуешься, — сказал Грейвз.

Криденс согласно промычал что-то.

Он не балуется… он играет, — вдруг понял Грейвз. — Конечно же, он просто играет. Ему не хватает подвижности, он сидит и учится целыми днями, ему тесно в своём теле… Тебе, кстати, тоже не хватает подвижности, — подумал он.

Прежде, когда он был аврором, и даже когда стал директором Департамента, он уделял время физическим тренировкам, потому что иногда одной магии недостаточно. После всех этих событий, после плена он совершенно забросил их. И зря. Рано или поздно — и скорее рано, чем поздно — Гриндевальд узнает, что Криденс жив. Расслабляться не время.

Грейвз пяткой ткнул краны, чтобы журчание воды не заставляло слипаться глаза. Пробормотал «Акцио», чтобы призвать портсигар из столовой, чарами приоткрыл дверь ванной, чтобы тот не проломил её, захлопнул обратно, поймав его в руку. Стряхнув с пальцев воду, достал сигарету — аккуратно, чтобы не намочить табак.

— Можно мне? — спросил Криденс, дождавшись, пока тот сделает первую затяжку.

— Это очень пижонская привычка — курить в ванной, — предупредил Грейвз, передавая ему сигарету. — Попробуешь один раз — и уже не отвыкнешь.

Он достал для себя вторую, отослал портсигар на этажерку. Пара глубоких вдохов помогли прогнать сон. Он выпустил дым в потолок, посмотрел, как тот медленно клубится во влажном воздухе.

— С завтрашнего дня ты будешь заниматься со мной не только магией, — сказал Грейвз. — Тебе нужно двигаться. Развивать не только ум, но и тело.

Мокрая ткань липла к коже, тело просвечивало сквозь рубашку, по волоскам на руке к закатанному рукаву стекали капли воды. Криденс погладил его по груди, сунул пальцы между пуговицами, чтобы коснуться кожи, и замер, затаив дыхание, будто опасался, что его одёрнут.

— Я разденусь, когда мне этого захочется, Криденс, — сказал Грейвз, прислонившись виском к его уху. — Не торопись.

— Мне хочется прикасаться к вам, — виновато прошептал тот. — Всё время…

— Не торопись, — негромко повторил Грейвз. — Тогда ты получишь куда больше, чем возможность прикасаться ко мне.

Тот глубоко вздохнул. Грейвз услышал, как от жара потрескивает сухой табак, когда Криденс взял сигарету в губы и втянул дым.

Они провалялись так ещё полчаса — а может, и больше, Грейвз не следил за временем — разговаривая о ерунде и обсуждая дальнейшие планы, осторожно подшучивая друг над другом, но с каждым смешком становясь всё смелее. У Криденса обнаружилось острое, цепкое чувство юмора. Немного мрачноватое, но у Грейвза было такое же.

Вылезая из ванны первым, в облепившей тело одежде, он чувствовал на себе голодный взгляд Криденса. Лужи на полу были холодными, коврик промок насквозь и влажно чавкнул, когда Грейвз наступил на него и поморщился. Достав ботинок из раковины, Персиваль поднял второй с пола, отставил их в сторону. Спасти их уже было нельзя: тонко выделанная кожа покоробилась, подошва разбухла. Можно было, конечно, понадеяться на мастерство Финли, но Грейвз особенно не жалел — он не успел привязаться именно к этой паре. Он подобрал и выжал жилет, встряхнул его — этот тоже выглядел жалко.