Граф Норт-Айлэнд

Ну, не совсем свободная, но опекун — это не рабовладелец!

— Спасибо, Гарри, ты мне очень помог, — улыбнулась ему Гермиона, выходя из зала Визенгамота.

— Да-да, конечно, — прошептал Гарри, склоняясь перед ней.

Неожиданно решение пришло к нему: нужно спросить совета у родителей, они подскажут, как быть в такой непростой ситуации! С этими мыслями Гарри проводил Гермиону и торопливо аппарировал в особняк Поттеров.

— Надо будет заняться этим графом, — подвигав челюстью, изрек Крауч.

— И гоблинами.

— И гоблинами. Продавать магов в рабство, да еще и оформлять документы! В этот раз они никуда от меня не денутся, вот они у меня где, — с этими словами Крауч-старший продемонстрировал внушительный кулак, а потом вышел из зала Визенгамота.

Предстояла масса дел, только они и могли вернуть его к жизни в эти дни, после того, как его сын умер в своем заточении.

Глава 11

24 августа 1998 года, особняк графа Норт-Айлэнда

Гарри, бледный и решительный, поднимался по лестнице, когда раздался голос графа:

— А, виконт! Я должен поблагодарить вас!

Гарри замер на месте, ошеломленно уставившись на графа, высматривая на его бледном, бескровном лице следы насмешки. Но нет, граф выглядел серьезно и печально, даже шрамы были практически не заметны.

— За что, граф?

— За то, что вы сумели уговорить Гермиону выйти из дома и обратиться в суд, конечно же!

Гарри помолчал несколько секунд. Вообще-то он шел извиняться за свой поступок, а тут Норт-Айлэнд его благодарит именно за него! В некоторой растерянности он позволил проводить себя в огромный зал, где граф с удобством расположился в кресле и закурил сигару.

— Я не заслуживаю вашей благодарности, граф, — сказал Гарри, помолчав. — Я… похитил у вас Гермиону, считая вас гнусным рабовладельцем.

— Похвальная честность, виконт, — ничуть не смутился Норт-Айлэнд и выпустил колечко дыма к потолку.

Гарри, честно говоря, опять оказался сбит с толку и замолчал, не зная, что делать дальше. Совет матери — «будь честен» — помог, но надолго его не хватило. Что говорить дальше? Что ему нравится Гермиона, но он помолвлен с Ханной, которая ему тоже нравится?

— Я рад, Гарри, что тебя волнуют вопросы свободы и человеческих взаимоотношений, — неожиданно сказал граф, чуть подаваясь вперед.

— Просто рабство, заточение, подчинение чужой воле кажутся мне непростительными, — покраснев, ответил Гарри. — И мама моя считает так же, у нас никогда не было домовых эльфов по этой причине!

— Да? — риторически переспросил Норт-Айлэнд. — Как любопытно.

В голосе его слышался сарказм.

— Вы, кажется, намерены оскорбить моих родителей, граф? — с вызовом в голосе спросил Гарри.

Непонятное поведение графа действовало ему на нервы. Может, он решил не принимать извинений Гарри, а вместо этого посмеяться над ним? Может, он просто внушил Гермионе, что та свободна, а она на самом деле не свободна, поэтому и вернулась к Норт-Айлэнду?

— Скажите, виконт, может ли оскорбить правда? — ответил вопросом на вопрос граф.

— Я вас не понимаю, граф.

— Со временем поймете, — отрезал Норт-Айлэнд, и прозвучало это так, что разговор сам собой прекратился.

Молчание затягивалось, и Гарри встал, собираясь уходить и жалея, что вообще поддался порыву и приехал извиняться. Еще раз переборов себя, Гарри спросил:

— Могу ли я засвидетельствовать мое почтение вашей воспитаннице перед уходом?

— Вряд ли, — едва заметно усмехнулся Норт-Айлэнд. — Она опять выступает перед Визенгамотом.

Гарри вздрогнул, после чего все же раскланялся и покинул особняк графа.