Старый и Космонавт

— Внимание! Говорит КДП! Объявляю код «Первый рассвет»! Повторяю — код «Первый рассвет»! Это не учения. Вторая линия заблокирована. Все, кто Центральном — немедленно, повторяю — немедленно свяжитесь с КДП!

«Первый рассвет»! Пожар в Центральном стволе… Сказалась выучка: лейтенант разом пришёл в себя, метнулся в офицерский класс и принялся вызывать КДП по громкой связи:

— Михалыч! Михалыч, бля — это Олежка! Я в Центральном, в машзале! Что случилось?

— Блядь, Олег, что ты там делаешь? С тобой есть ещё кто? У меня датчики сработали в натяжной камере! Глянуть можете, чего там?

Ванюху заколотило: выход из Центрального заблокирован, его ни при каком исходе быстро открыть не смогут, а при пожаре даже не дёрнутся открывать. Если блокирована вторая линия — деваться им из ствола некуда. Это как на подводной лодке: пусть один отсек погибнет, но все остальные спасутся. В класс влетел Олежка:

— Хули вы тут сидите? Быстро, баллоны похватали — и за мной. Ну?

Ванюха метнулся бы за Олежкой без колебаний в огонь и в воду. Если бы не Старый. Ефрейтор предостерегающе поднял руку, серьёзно посмотрел на Ванюху и ясно сказал:

— Нет. Поздно.

— Блядь, Ванька — я тебе приказываю — за мной, — заорал лейтенант и кинулся в наклон. Макс, в упор глядел на Ванюху, разорвать этот контакт было невозможно. И тут оно накатило…

На краткий миг Ванюха и Объект стали одним целым… У них не было больше никаких секретов друг от друга…

Ванюха едва не задохнулся от восторга и ужаса. Он мог видеть и чувствовать каждый ходок, каждое помещение, каждый узел Старого; он впервые осознал истинные его масштабы — и был потрясён, раздавлен, уничтожен суровым величием Объекта и многочисленных его собратьев — доселе он даже представить себе не мог, насколько громадна эта система. Сколько сил и средств было затрачено, чтобы на кошмарной глубине вырыть и оборудовать всё это? Сколько жизней загублено? Это было невыносимо жутко — тени погибших в завалах, утопленных в плывунах, раздавленных вагонетками теснились со всех сторон; Ванюха видел искажённые бледные лица, слышал их невнятные жалобы и пылающие гневом проклятия… Сколько боли, отчаяния, безысходности… Господи! Да что же это? Зачем?! Кто это всё придумал?

— Не сейчас! — громыхнул суровый знакомый голос, и Ванюха вдруг увидел, как связисты из кабельно-восстановительного взвода болгарками режут бронированные кабели в наклоне у натяжной камеры. Увидел, как искры расплавленной стали зарываются в многолетний слой пыли, мусора и резиновой крошки на фермах наклона; как они тлеют, разгораются рубиновыми огоньками. Как ползёт по фермам робкое до времени фиолетовое пламя…

Он увидел, как «мабуты» — военные строители — прячут в натяжной свои промасленные тряпки, канистры с бензином, какие-то картонные коробки, баллоны с кислородом и ацителеном; он увидел, как бензин тонким ручейком вытекает из дырявых фляг и медленно прокладывает себе дорогу к фермам… И он понял.

— Останови его. Через минуту-другую наклон полыхнёт; вы ничего не сделаете. Если не уйдёте — вам конец.

— Куда, куда нам уходить? — заорал Ванюха, — Сверху — заблокировано; вторую нам не откроют, даже если добежим!

— В тринадцатый! Он герметичен; пожар долго не продлится — как только в стволе выгорит кислород, всё закончится само собой. Воздуха там хватит, чтобы продержаться.

— Внимание! — заорала ГГС, — Срабатывание датчиков второго и третьего пояса Центрального ствола! Олег, ты меня слышишь? Центральный, кто-нибудь меня слышит?

Ванюха кинулся в наклон. Лейтенант видимо долго провозился с загородкой, а потому ушёл совсем недалеко. Дорогу ему в узком проходе между фермами преграждал Старый. Ванюха даже не удивился — призрак же, чего с него взять?

— Олег! — заорал Ванюха, вцепившись в лейтенанта мёртвой хваткой — Что ты делаешь? Если ствол загорелся, мы его не потушим! Надо уходить!

И тут снизу полыхнуло. Загорелось, видимо, в самом низу, в натяжной. По стволу прокатился мягкий мощный удар. Дружно грохнули тележки — точь-в-точь, как при запуске машины. Волна горячего воздуха ударила в лицо, вверх по наклону поползло оранжевое пламя — будто сильно замедленный взрыв. Зрелище было потрясающее, завораживающее своей мощью и убийственной красотой…

Старый с невероятной мощью отшвырнул лейтенанта вверх по ступеням:

— Бегите, дураки! — рявкнул он. И они побежали. Они ломанулись обратно в машзал, вылетели на верхнюю — там уже было полно дыма — как живое существо он струился по потолку наклона; в начале полотна пламя уже пробивалось сквозь ступени. Картина была совершенно дикая и сюрреалистическая. Остро пахло палёной смолой.

— Живее, живее!

Они вихрем преодолели четыре пролёта. Старый, конечно был уже тут, а тринадцатый гермолюк — распахнут. Ефрейтор чуть ли не пинками затолкал туда Олежку и коротко кивнул Ванюхе: — Лезь!