Erratum

— Могу я получить какие-то дополнительные выгоды?

— О чем Вы? — Глаза Абы сузились, он с радостью размазал бы мерзкого слизняка по поверхности стола. Хотя нет: даже стола было жаль.

— Я слышал, что в кровавые жнива, — он опасливо посмотрел по сторонам, словно их мог кто-то подслушать, а даже если и так, словно он мог это заметить, — тут много народу, и очень красивых женщин.

— В слоях варятся женщины со времен китайской и римской империй, — произнес Аба, — Вы можете взять любую.

Клиент жадно облизнул губы, а хозяин с удовлетворением подумал, какие развлечения его будут ожидать после смерти.

— Но вернемся к делам, — заметил Аба, подталкивая к мужчине контракт.

Глаза политика испуганно округлились, и он снова начал тянуть время. Аба искренне не понимал, чего он тянет. В контракте не было никакого подвоха, ничего сверх меры: человек развязывает войну — ад получает кровавые жнива, а ничтожество, сидящее перед ним — власть и деньги, и долгие годы на посту президента. Другое дело, что пост скоро упразднят, сведя его поправками в конституции до марионеточного состояния. Но знать это клиенту необязательно. Аба выдал человеку одну из своих самых обворожительных улыбок.

— Смелее, иначе я вынужден буду засомневаться, что вы способны выполнить свою часть контракта.

— Не сомневайтесь, — жадно оскалился мужчина, глядя на контракт и доставая свою ручку.

— Кровью, любезный, — все также сладко улыбаясь, заметил ему Аба.

— А, да, простите, привычка, — спохватился тот и заерзал на месте, а в комнате стало душно от страха.

— Ник? — Лили заглянула в комнату, но заметив, что у него посетитель, остановилась, — извини.

— Калеб, — с досадой вскрикнул хозяин, и человечек возник в дверях, увлекая за собой Лили.

— Позвольте, проходите, я настаиваю, — галантно произнес политик, приподымаясь из-за стола, и Нику нисколько не понравились загоревшиеся при этом в его глазах огоньки.

— Нам необходимо закончить с делами, — настойчиво произнес хозяин, внутренне уже начиная закипать.

— Но кого вы так прячете? — Вскинул бровь гость.

— Я никого не прячу. — Голос Абы разнесся по комнате раскатами. — Я у себя дома.

Калеб вежливо отошел, пропуская Лили внутрь.

— Это моя хозяйка, Лили, — представил он Лили гостю. Она вежливо поклонилась, но ей сразу не понравился хищный взгляд холеного гостя. Таким взглядом на ее человеческой памяти обладали подлецы.

— Очень приятно, — улыбнулся гость, слегка склонив голову. — Я готов подписать контракт, — неожиданно заявил он, — если в качестве бонуса получу ее.

— Вы не расслышали? Я сказал, это моя хозяйка. — Процедил Ник, но Лили уже знала этот его взгляд и дрожь в руках — он едва сдерживался от гнева. Возможно, он посмеялся бы над смертным и даже не утруждал бы себя извинениями перед ней, случись это несколькими днями раньше, но теперь, когда они сказали друг другу все и полностью раскрылись, он не мог допустить даже подобной мысли.

— Я знаю, что означает этот термин, — нагло усмехнулся гость, уверенный в своей незаменимости и неприкосновенности. — Всего лишь очередная ваша подстилка. Так разве вы не уступите ее ненадолго мне?

Эти слова были самой глупейшей его ошибкой в жизни, и увы, последней. Лили даже не успела заметить молниеносного движения Ника, как голова гостя уже поскакала по полу отдельно от грузно осевшего тела. Еще какое-то время его рот пытался что-то произнести, а глаза смотрели не то изумленно, не то возмущенно, но вскоре сменились застывшим посмертным оскалом.

Лили задрожала.

— Не стоило так, он просто…

— Просто что? Позволил оскорбить тебя и меня в нашем же доме? — Заорал Ник, трансформируя успевшую стать звериной лапу обратно.

— Я не хотела помешать твоим делам, — расстроено произнесла Лили. Она действительно меньше всего хотела разрушить сделку, о которой гудел весь ад, с которой было связано столько ожиданий. Но как-то так все время получалось, что она постоянно становилась причиной тех или иных разрушений в его мире. Лили удрученно смотрела перед собой, понимая, что уже ничего не исправить.

— Разве тебя не радует, что ты помешала войне? — Спросил он, продолжая сердиться, только теперь она уже не уверена была, что он по-прежнему зол на гостя.

— Войне, — повторила Лили, задумавшись по-настоящему о том, о чем он говорил. Сколько людей лишилось бы своих лет жизни, за которые они могли бы измениться в лучшую сторону, сколько из них вынуждены были бы убить других, стать злее и отчаяннее. Она помнила какие-то куски из тех войн, что пришлись на ее век, но и этого было достаточно. То, что для ада было празднеством, для людей было адом на земле. Она помнила, сколько грязи и низости в войне, и ноль геройства. Почему-то на ум ей пришел Таната с его мальчишеской улыбкой — сколько таких Танат умирает на одной войне, а тем более, на современной, с кучей оружия и техники?