Erratum

— Что ж… — Уцур сделал неопределенный жест рукой в воздухе, не зная, что следует, а чего не следует говорить в данной ситуации.

— Хотел пожелать мне удачи? — Иронично заметил Ник, проходя мимо царя. — Пожелай лучше удачи ей. — Недобро рассмеялся он, и вышел из комнаты, с легкостью жонглируя сферой.

— Если она разобьется, — подумал Уцур, провожая их взглядом, — она снова будет свободна. Сфера Идиа, если бы он только способен был отыскать свою, тогда его вечность смогла бы стать немного короче. Но никто, кроме Джареда, демонов судьбы и хозяина, не способен был отличить один шар от другого. Он даже не знал, насколько черный его. И черный ли вообще, возможно, густо серый? Или сейчас уже такой же клубящийся, как у этой девушки. Девушки — откуда он знал, кто она и как выглядит? Но ему казалось, что из тех картин, которые он успел увидеть в сфере, открытой в руках хозяина, на него смотрела молодая симпатичная девушка. Нет, не красавица, которые в избытке окружали Абу, и близко не такая прекрасная, как Сибилла, но было в ней что-то… чистое, что ли, светлое, как надежда на спасение, как лица ангелов, которых он никогда не видел, но какими их представлял себе. Он хотел бы однажды сходить по поручению хозяина на встречу с Уриэлем, он даже не шипел и не плевался бы на того, не изрыгал несусветные проклятия, как остальные обитатели их чудесных земель, но Аба никогда не отправлял его, словно знал его мечты, и нарочно не позволял им сбыться.

— О, черт, — он вздрогнул, когда перед ним неожиданно возник Самаэль.

— Чего ты дергаешься, как девственница в первую брачную ночь? — Усмехнулся молодой мужчина, складывая перепончатые крылья, которые спустя несколько мгновений срослись с его спиной, не оставив и следа.

— Ты все трансорфмируешься, — пробормотал Уцур.

— Разве это трансформация, царь? — Улыбнулся Самаэль, намекая на скользящих тварей. Он никогда не страдал от приступов плохого настроения, и даже в самых мерзких ситуациях сохранял свою белозубую улыбку на смуглом лице.

— Не упоминай к ночи. — Машинально произнес Уцур.

— Как-будто у нас здесь бывает день. — Еще больше развеселился падший. — Куда подевался Аба? — Спросил он, оглядывая комнату. — Вы последний, кто видел пропавшего. — Спародировал он чей-то голос, но Уцур уже давно не выходил на поверхность, и совершенно не понял шутки. — А ты все тот же мрачный сноб. Да, с днем чаши тебя! — Самаэль крепко треснул приятеля по плечу.

— Спасибо, — медленно произнес Уцур, одарив падшего тяжелым взглядом.

— Перестань, — примирительно произнес Самаэль, доставая словно из воздуха бутылку отличнейшего виски с островов, к которому в последнее время пристрастился халдей.

— Что ты делаешь, — зашипел он. — Не в его же комнате…

— Где он? — Спросил Самаэль, так же легко убирая бутылку.

— Ушел по своим делам. — Уцур вздохнул с облегчением.

— На поверхность за развлечениями, — весело подмигнул ему Самаэль. — Ладно, не корчи печальных мин, они не улучшают мне аппетит. Идем ко мне: выпивка есть, пару грешниц я уже заказал, отметим твой день.

Уцур снова скривился при упоминании его больной темы.

— Я к тому, что сегодня ты заслужил того, чтобы расслабиться. — Сказал падший.

— С каких пор ты стал таким заботливым? — С подозрением спросил Уцур. — Я пока не видел за твоей спиной пары белых крыльев.

— На них не принести виски в наш сладкий дом. — Парировал Самаэль. И, едва заметно вздохнув, добавил: — Сегодня столько тысяч взывали ко мне, произнося мое имя, проливая во имя мое кровь, исполняя обряды… Если б ты знал, как звучит эта песня, исполненная голосами, шепотом, стонами тысяч… призыв, сливаясь в один прекрасный призыв.

— Ты купаешься в поклонении, — со знанием дела заметил царь. — Занятие под стать богам, Самаэль, но не нам, не теперь.

— Иногда мне кажется, — ответил падший, — что такому моралисту не место среди нас. Но, я надеюсь, хороший виски и компания это исправят. — Подмигнул он.

Уцур лишь пожал плечами и пошел прочь из комнаты. Он знал, что морали в нем было не больше, чем в тех грешницах, что ждали их в комнатах Самаэля. Никогда не было недостатка в хорошеньких женщинах, предпочитающих провести немного времени с ними, чем в каком-то из гостеприимных слоев ада. Лишь потом, когда следовало их возвращать туда, где им и место, Уцуру тяжко было слушать их истошные вопли и мольбы остаться. Но ни Самаэлю, ни Уцуру они были ни к чему. Обуза, ненужная надоедливая обуза, и только. Зачем? — как говаривал падший, — если завтра нам привезут партию новых. И правда, незачем, ни одна из них не напоминала женщин Вавилона, ни одна не трогала старую унылую душу.

Глава 2

— Что ты делаешь, Сиби? — Спросила старуха с крючковатым носом и седой паклей на голове, с трудом напоминающей волосы.

— Я не позволю ему забыть меня.