Erratum

— Ты уже была здесь? — Спросил Рамуэль.

— Да, однажды. — Лили не стала вдаваться в детали. — Почему ты привел меня именно сюда?

— Крылатым свойственно выбираться вверх, а не по норам, как крысы. — Ответил он, раскидывая свои непроницаемо черные крылья.

— Твои крылья чернее ночи, — не удержалась Лили, глядя на них, и не в силах в ужасе и восхищении оторвать от них взгляд.

— А когти — посмотри, как отросли, — похвастался он, распрямив когти на сгибах и свернув их вновь.

— Рамуэль, — ей нечего было сказать ему, потому что он и сам должен был понимать, для чего могли пригодиться эти когти.

— Ты не взяла меч, — спохватился он.

Лили покачала головой.

— Я и не собиралась его брать. Он — твой.

— Но мне он больше не нужен. — Возразил ангел.

— И ты не хочешь оставить себе ничего в память о себе прежнем?

— Зачем? — От его голоса повеяло вдруг холодом. — Чтобы вздыхать и плакать о том, чего больше нет, долгими одинокими вечерами?

— Нет, чтобы смотреть на него и вспоминать, скольких демонов ты им разрубил на части.

Рамуэль ничего не ответил, только ветер шевелил полы его плаща.

— Я спущу тебя вниз. — Произнес он.

Лили понимала, что ей было бы куда безопаснее добраться по воздуху до входа в колодец, но не собиралась просить его. Ей вдруг неожиданно стало очень неуютно рядом с ним, и она уже почти сожалела, что под рукой нет меча. Присмотревшись, она разглядела внизу посверкивавшие в багровых отливах стальные спины дрегов. Вот уж кто ее ждал всегда с распростертыми объятиями — им только не хватало повода, чтобы расквитаться с ней. Направление ее взгляда не ускользнуло от Рамуэля.

— Дреги, — с отвращением произнес он. — Я не уверен, что мои крылья выдержат большую нагрузку, но я могу донести тебя до поселения, если ты хочешь.

Лили кивнула и забралась ему на спину, перед тем, как он упал с края башни, и, раскинув черные полотна, понесся по широкой дуге к земле и вперед, к краю долины.

Ветер свистел в ее ушах, ангел не закрывал ее своим телом от воздушных потоков, как Небирос, не нес бережно в своих лапах, скорее, у нее было ощущение, словно она оседлала огромную летучую мышь, и эта мышь стремительно неслась вперед, радуясь воздушным волнам, и только чудом не совершая кульбиты.

— Опусти меня там, — прокричала Лили, указывая на небольшой милый домик.

Ангел начал снижаться, и. наконец, пробежавшись по земле, разжал руки, сцепившиеся на его шее и опустил ее на землю.

— Как давно я не летал, — тяжело дыша, проговорил он.

— Спасибо, Рамуэль, — Лили смотрела на него с грустью, — ты сможешь добраться назад?

— А у тебя что, есть билет на самолет? — Пошутил он. — Доберусь как-нибудь, без груза. — Намекнул он на ее вес.

— Ладно, — Лили не умела толком прощаться и не любила это делать. — Я пойду.

— Лили, не говори им ничего обо мне, — попросил он.

Лили догадалась, что он имел в виду свет божий, но пожала плечами, не зная, что сказать. Если от этого будут зависеть их жизни или исход сражения, конечно, она скажет, как он может требовать от нее другого.

— Ладно, — сказал он, очевидно, догадавшись.

Она уже повернулась было уходить, когда он снова окликнул ее.

— Мне просто интересно: ты не взяла меч, но что же тогда? Что у тебя в мешке? — Спросил он, кивая на ее заплечный мешок.

Странно, но именно этот вопрос смутил ее. Лили замялась, а затем он увидел, как ее щеки залил румянец.

— Немного воды и… вещи, — ответила она, потупясь.

— Какие?

— Его рубашка, — произнесла она, и добавила, воинственно вскидывая голову: — С ней я смогу пройти демонов судьбы, как в прошлый раз.

— Она хранит его запах? — Спросил Рамуэль.

— Да, — согласилась Лили, но что-то еще скользнуло в ее взгляде такое, чему он не мог дать точного определения.

— Удачи тебе, Лили, — пожелал он на прощание и, разбежавшись, взмыл в багровое небо.

— И тебе, — прошептала Лили, когда он уже не мог услышать ее слов.

Едва избавившись от Сибиллы, Ник почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Такое с ним случалось часто: сначала его привлекала девушка, потом он ее завоевывал, и чем сложнее был процесс завоевания, тем на большее время хватало, обычно, его страсти. А затем чувства шли на убыль, и тот прекрасный момент, когда они исчезали напрочь можно было с точностью определить по старому знакомому ощущению висящего на шее кирпича. Когда он избавлялся от наскучившей женщины, кирпич спадал с его плеч.

Ник прошел к себе в кабинет и открыл окно. За его окном был тихий деревенский пейзаж юга Италии. Он смотрел на холмы, редкие деревья и приземистый каменный дом, ощущал ветер на своем лице и любовался меняющими на закате цвета облаками.