Добавить в моё избранное
24 мин, 57 сек 2795
Загоняя острые, совсем не мягкие коготки всё глубже, стремясь добраться скорее до кости. Наконец, это отрезвило жертву. Поморщившись от боли, женщина с усилием дёрнула руку на себя, и та на удивление легко поддалась, освобождаясь, казалось бы, из железной хватки.
Шустро приподнявшись, искусствовед отодвинулась максимально от края дивана, уперевшись острыми лопатками в мягкую спинку. Она лихорадочно бегала взглядом по границам дивана, стараясь уловить малейшее колебание воздуха. Ей было настолько страшно, что она даже не секунду боялась отвести взор, чтобы взглянуть на четыре аккуратных ранки, из которых бесконечно сочилась кровь. Ведь то, что под диваном, может вылезти в любую секунду. И мгновение, потерянное на рассмотрение своих незначительных повреждений, может стоить ей жизни.
Однако никто даже и не думал показываться. Лишь изредка глухо царапали пол острые ногти.
Электронный будильник надрывался от противного пронизывающего сознания пищания, которое словно остриё иголки поддевало ветхие волокна нервов. Нахмурившись, София приоткрыла глаза и лениво приподняла голову с колен, тут же скривившись от резко простелившей шею боли. Она уснула в сидячем положении, прижав колени к груди, из-за чего всё тело затекло он неудобной позы и теперь казалось налившимся свинцом.
Окинув взглядом комнату, утонувшую в лучах утреннего солнца, женщина опустила свой взор на пострадавшую руку, вот только та к её удивлению оказалась совершенно цела. И намёка не было на какие-либо повреждения. Будто всё то, что происходило в лунном свете, было лишь дурным сном.
Тогда что из того, что творилось ночью — реально? И где в таком случае начинается вымысел, порождённый воспалённым сознанием?
Слишком очевидно отдавало запахом безумия. Хотелось как можно быстрее мыслями отвлечься. Забыться. Уйти с головой в работу, отдавая себя на растерзания высокомерным детям заносчивых снобов. Просто погрязнуть в вязкой рутине ежедневной суеты, забыв о своей нежеланной особенности, которая так неожиданно нагрянула. Хотя для других она вовсе никакая не «особенная»: серая, невзрачная, абсолютно ничем не примечательная. Оставить о себе след в памяти она может лишь одним способом — совершив что-то по-настоящему ужасное.
Не спеша собираясь на работу, учительница бегала по своей маленькой квартирке, снова и снова протаптывая дорожку в узком, изогнутом коридоре, что служил неким распутьем ведущем во все комнаты. Всегда, в последнюю очередь перед самым выходом, Интевас заправляла постель — это уже вошло в некую обязательную традицию, чётко отрепетированную изо дня в день. И сейчас, за пять минут до выхода на работу, она направлялась прямиком к дивану, собираясь выполнить обыденный ритуал. Однако скользнувший по полу взгляд заставил женщину постепенно остановиться на месте, прямо-таки в центре комнаты.
Замерев в нерешительности, София сделала пару робких шагов на встречу к неизвестному, после чего присела на корточки, внимательно разглядывая белое пятно на напольном покрытии возле дивана, частично уходившее под него. Словно не веря своим глазам, она провела подушечками пальцев по пострадавшему куску пола. Практически прямоугольник был выцарапан человеческими ногтями. Какие-то борозды были глубокие, какие-то более поверхностные, вот только сомнений не оставалось, что ногтями проводили множество раз, желая сдирать отнюдь не верхний слой линолеума, а скорее кожу с ещё тёплой плоти.
Интевас внезапно передёрнуло, она тут же убрала руку, опасаясь, что сейчас из-под дивана выскочит голова, которая, хищно клацнув зубами, вцепится в её пальцы. Будет их терзать, грызть, оголяя сухожилия и перемалывая мощными челюстями кости. Ведь она ещё помнит боль, причинённую ей маленьким детским кулачком, хоть от неё не осталось и следа на бледном худом запястье.
Напрочь забыв о растрёпанной постели, что она собиралась заправить, женщина поспешила убраться из собственной квартиры. Срываясь на бег, она торопливо шла к входной двери — тяжёлой металлической, за которой раньше было совершенно спокойно и можно было почувствовать себя защищённой. На ходу схватив дерматиновую сумку с пола и сдёрнув драповое пальто с вешалки, она ловко запрыгнула в чёрные ботиночки, на носах которых красовались серые разводы грязи.
Подрагивающие пальцы судорожно дёргали ключ в замочной скважине, совершенно неритмично отпирая замок. Наконец, учительница смогла широко распахнуть дверь, тем не менее она и выдохнуть не успела, как вдруг ощутила чужое присутствие. За её спиной кто-то стоял. Периферийным зрением она улавливала маленький тёмный силуэт в метр высотой. От навалившего осознания, что в квартире она не одна, а всё утро и ночь за ней наблюдали — нутро сковало ужасом. Слишком страшно обернуться и убедиться, что за ней, правда, стоит ребёнок, от которого исходит тяжёлое могильное зловоние.
Промозглый ветер хлестал по лицу, забирался за шиворот драпового пальто, заставляя женщину ёжиться от холода в тщетной попытке сохранить хоть толику тепла.
Шустро приподнявшись, искусствовед отодвинулась максимально от края дивана, уперевшись острыми лопатками в мягкую спинку. Она лихорадочно бегала взглядом по границам дивана, стараясь уловить малейшее колебание воздуха. Ей было настолько страшно, что она даже не секунду боялась отвести взор, чтобы взглянуть на четыре аккуратных ранки, из которых бесконечно сочилась кровь. Ведь то, что под диваном, может вылезти в любую секунду. И мгновение, потерянное на рассмотрение своих незначительных повреждений, может стоить ей жизни.
Однако никто даже и не думал показываться. Лишь изредка глухо царапали пол острые ногти.
Электронный будильник надрывался от противного пронизывающего сознания пищания, которое словно остриё иголки поддевало ветхие волокна нервов. Нахмурившись, София приоткрыла глаза и лениво приподняла голову с колен, тут же скривившись от резко простелившей шею боли. Она уснула в сидячем положении, прижав колени к груди, из-за чего всё тело затекло он неудобной позы и теперь казалось налившимся свинцом.
Окинув взглядом комнату, утонувшую в лучах утреннего солнца, женщина опустила свой взор на пострадавшую руку, вот только та к её удивлению оказалась совершенно цела. И намёка не было на какие-либо повреждения. Будто всё то, что происходило в лунном свете, было лишь дурным сном.
Тогда что из того, что творилось ночью — реально? И где в таком случае начинается вымысел, порождённый воспалённым сознанием?
Слишком очевидно отдавало запахом безумия. Хотелось как можно быстрее мыслями отвлечься. Забыться. Уйти с головой в работу, отдавая себя на растерзания высокомерным детям заносчивых снобов. Просто погрязнуть в вязкой рутине ежедневной суеты, забыв о своей нежеланной особенности, которая так неожиданно нагрянула. Хотя для других она вовсе никакая не «особенная»: серая, невзрачная, абсолютно ничем не примечательная. Оставить о себе след в памяти она может лишь одним способом — совершив что-то по-настоящему ужасное.
Не спеша собираясь на работу, учительница бегала по своей маленькой квартирке, снова и снова протаптывая дорожку в узком, изогнутом коридоре, что служил неким распутьем ведущем во все комнаты. Всегда, в последнюю очередь перед самым выходом, Интевас заправляла постель — это уже вошло в некую обязательную традицию, чётко отрепетированную изо дня в день. И сейчас, за пять минут до выхода на работу, она направлялась прямиком к дивану, собираясь выполнить обыденный ритуал. Однако скользнувший по полу взгляд заставил женщину постепенно остановиться на месте, прямо-таки в центре комнаты.
Замерев в нерешительности, София сделала пару робких шагов на встречу к неизвестному, после чего присела на корточки, внимательно разглядывая белое пятно на напольном покрытии возле дивана, частично уходившее под него. Словно не веря своим глазам, она провела подушечками пальцев по пострадавшему куску пола. Практически прямоугольник был выцарапан человеческими ногтями. Какие-то борозды были глубокие, какие-то более поверхностные, вот только сомнений не оставалось, что ногтями проводили множество раз, желая сдирать отнюдь не верхний слой линолеума, а скорее кожу с ещё тёплой плоти.
Интевас внезапно передёрнуло, она тут же убрала руку, опасаясь, что сейчас из-под дивана выскочит голова, которая, хищно клацнув зубами, вцепится в её пальцы. Будет их терзать, грызть, оголяя сухожилия и перемалывая мощными челюстями кости. Ведь она ещё помнит боль, причинённую ей маленьким детским кулачком, хоть от неё не осталось и следа на бледном худом запястье.
Напрочь забыв о растрёпанной постели, что она собиралась заправить, женщина поспешила убраться из собственной квартиры. Срываясь на бег, она торопливо шла к входной двери — тяжёлой металлической, за которой раньше было совершенно спокойно и можно было почувствовать себя защищённой. На ходу схватив дерматиновую сумку с пола и сдёрнув драповое пальто с вешалки, она ловко запрыгнула в чёрные ботиночки, на носах которых красовались серые разводы грязи.
Подрагивающие пальцы судорожно дёргали ключ в замочной скважине, совершенно неритмично отпирая замок. Наконец, учительница смогла широко распахнуть дверь, тем не менее она и выдохнуть не успела, как вдруг ощутила чужое присутствие. За её спиной кто-то стоял. Периферийным зрением она улавливала маленький тёмный силуэт в метр высотой. От навалившего осознания, что в квартире она не одна, а всё утро и ночь за ней наблюдали — нутро сковало ужасом. Слишком страшно обернуться и убедиться, что за ней, правда, стоит ребёнок, от которого исходит тяжёлое могильное зловоние.
Промозглый ветер хлестал по лицу, забирался за шиворот драпового пальто, заставляя женщину ёжиться от холода в тщетной попытке сохранить хоть толику тепла.
Страница
6 из 8
6 из 8
