Командир

Взглянул ещё раз в глубину кузова: Он повернул голову и взглянул на меня, и только спустя мнгновние я понял, что улыбка пропала с его лица, он открыл рот, будто собираясь крикнуть что-то, я машинально повернул голову обратно и, в этот момент, что-то необычайно плотное и горячее ударило меня в бок, выбросив из кузова. Помню, как ударился о землю, но не почувствовал боли, лишь удар, потом вскочил на ноги и бросился бежать. Я ничего не слышал, понимал, что произошло, но не хотел верить, ноги сами несли меня куда-то, пока я не споткнулся и плашмя не рухнул на землю. Боль пронзила моё тело, ужасный звон стоял в ушах, а сквозь него прорывался ужасный грохот и чей-то крик. Тогда мне стало страшно.

Паника, вот как это называется. Я был почти парализован, не знал, что делать дальше и не хотел делать что либо, хотел только лежать, лежать, уткнувшись лицом в землю и молиться, чтобы очередная пуля прошла мимо. Но было другое, другая вещь, намного страшнее смерти — плен. Плен — это слово крутилось в моей голове кошмарной мыслью, от выбора между ним и смертью хотелось рыдать, хотелось бежать, но встать я не мог. Я лежал, вцепившись пальцами в ещё влажную землю, уткнувшись в неё лицом, молясь.

Что-то громыхнуло совсем рядом, и меня окатило волной горячего воздуха, земля и камешки посыпались на спину. Я сжал зубы и, приподняв голову, судорожно оглядел тот кусок пространства, который был мне доступен. Я лежал на окраине поляны, рядом с зарослями кустарника, зеленевшего сочной, молодой листвой. Я видел только его, спокойный и безмятежный, от взгляда на который казалось, что ничего не происходит, всё нормально, я лишь выпал из кузова, а те звуки, эти ужасные оглушительные звуки — всего только галлюцинация.

Что-то схватило меня и дёрнуло назад. Я, почему-то, вцепился в землю, не желая следовать туда, но чьи-то руки, помимо моей воли, тащили меня назад к тому кошмару.

Дурак, ползи сюда! — Услышал я сквозь грохот выстрелов знакомый голос. — Тебя убьют, дебил!

Выйдя из оцепенения, словно вернувшись в реальный мир, я оттолкнулся от земли и, повинуясь чужой воле, перевернулся на спину, потом на бок и, прижимаясь к земле, последовал за ним.

От увиденного у меня перехватило дыхание, лёгкие мои издали какой-то хриплый стон, а ноги чуть снова не подкосились. Картина эта, так неожиданно возникшая перед моими глазами, такая нереальная, такая настоящая, она повергла меня в ужас, а потом долго ещё возвращалась в кошмарных снах. Метрах в тридцати от нас, наполняя воздух чёрным, вонючим дымом, горел наш Зил, около десятка тел лежало у его колёс, некоторые были чёрного цвета, и плотный дым поднимался от них белыми струйками. Чуть дальше пылал БТР, огрызавшийся изредка взрывами, выбрасывающими из-под чернеющей брони снопы ярких искр, из-за дыма я не мог разглядеть, сколько тел лежало под его колёсами, но их было много.

Меня швырнули в сторону, и я рухнул на землю, поняв, что оказался между бортов двух БМП, каким-то чудом оказавшихся рядом.

С тобой всё нормально?! — Крикнул человек, голова которого склонилась надо мной. — Можешь стрелять?

Я лишь кивал головой, испуганно озираясь вокруг. Он ударил меня ладонью по лицу и дал автомат, потом показал рукой, куда стрелять и отполз в сторону.

Нас там было пятеро. Мы зажались меж бортов БМП, укрывавших нас от перекрёстного огня. Я подполз к солдату с окровавленной головой, который одиночными выстрелами палил по зелёнке, в которой, казалось, никого не было.

Что случилось?! — Крикнул я.

Он обернулся, но длинная очередь, раздавшаяся сзади, больно ударившая по барабанным перепонкам, заглушила мой вопрос. Я махнул рукой. Только сейчас я понял, что не знаю, что делать. Пули грохотали по броне, выбивая из неё кусочки краски и стали, отлетая в стороны, казалось, что они льются непрерывным потоком, словно вода, высунуться было невозможно. Я пробежался взглядом по остальным: здесь был наш водитель, прапорщик, ещё кто-то, с моей машины не было никого. Перед глазами вновь встал её пылающий остов и тела, лежащие на земле; они все погибли, все, один я выжил. Оставшиеся же, прижимаясь к броне, палили куда-то из-за носа и кормы машин. Рядовой, сидевший у носа, взглянул на меня, и я увидел злобу в его глазах, злобу и ужас. Он поменял магазин, дёрнул затвор и начал осторожно выглядывать из-за борта. В одно мнгновение он оказался на земле. Я видел, как дёргались его ноги, как струилась по голове алая кровь, его открытые, всё ещё полные злобы, глаза смотрели в небо, а губы, растянувшись в предсмертном оскале, открывали окровавленные, пожелтевшие зубы.

Схватив автомат, я, на четвереньках. Подбежал туда и, мельком взглянув на агонизирующее тело, дал очередь из-за стального борта. Пули впивались в землю, проносились мимо с противным визгом, врезались в броню, напоминая стальные дождевые капли. Пальба уже не оглушала, уши были заложены, и окружающий мир, в отношении звуков, свёлся на одной лишь стрельбе.