Семья — все. Полная открытость

— Детишки есть? — спросил Док, увидев на пальце незнакомца дешевенькое обручальное кольцо.

Тот взглянул на него с испугом:

— Почему вы спрашиваете?

Док вынул из нагрудного кармана красивое черно-серебристое удостоверение:

— Спецпсихолог.

Он знал наперед, какая будет реакция: человек умолкнет, отвернется, постарается поскорее выйти.

— Мм… ясно. Тяжелая работа. А вот и моя станция. — пробормотал мужчина и встал с места.

— Подождите. — сказал Док, потянув его вниз за рукав. — Не будем усложнять дело попыткой скрыться от госработника. — Ваше имя.

— Ох… Лев Михайлович.

— Фамилия у вас есть, Лев Михайлович? И документ предъявите.

— Сергеев. Вот. — паспорт у мужчины был наготове.

Док, сделав собеседнику знак оставаться на месте, вынул из кейса планшет и открыл базу данных.

Так, Сергеев Лев Михайлович, 77559368. Две дочери, пяти и трех лет. Случаев домашнего насилия не зарегистрировано. Отчетность о воспитании детей ведет исправно. Участковый спецпсихолог — Макаров. В. А.

Док знал этого Макарова. Тот намеренно выбирал состоятельные семьи, чтобы бесплатно пожить в роскоши. Такие спецпсихологи подрывали репутацию всей профессии. А еще это значило, что Макаров, скорее всего, не баловал семью Сергеевых вниманием.

— Что ж, кажется, все в порядке. — задумчиво произнес Док.

Мужчина вздохнул, слегка расслабившись:

— Не знаю, что и делал бы без моих девчонок. Из кожи вон лезу, чтобы о них позаботиться.

— А, что это? — вдруг встрепенулся Док. — Тут сказано, ваша первая девочка удочерена?

— Да. — ответил мужчина. — Маша от первого брака моей жены.

— Лев Михайлович, я должен нанести вам визит.

— Ох… Но вы же только что сказали, что все в порядке. — едва слышно произнес мужчина.

— Да, сказал. — ответил Док. — Но вам известно, насколько выше вероятность педофилии по отношению к усыновленному ребенку по сравнению с родным? Я покажу вам графики.

Мужчина опустил голову и закрыл лицо руками. Грубить или драться он, конечно, не собирался. Противодействие работе госработника каралось сроком от двадцати лет до пожизненного. А толковать «противодействие» спецпсихолог был вправе на свое усмотрение. Например, к этому можно было причислить мольбу.

— Я переместил ваше дело на вторую позицию своего списка. — сказал Док. — Ожидайте звонка. И можете идти.

Док вышел на окраинной станции 755765.

Мегаполис остался в нескольких тысячах километров, и станция монорельса располагалась не на крыше высотки, а почти у самой земли.

— Пустынная местность. — сказал Док сам себе и потер руки, уже начавшие замерзать. Температура тут была на несколько градусов ниже, чем в городе.

Расстояние его не пугало. К тому же, подбадривало осознание, что через месяц должен был вступить в силу закон, обязывающий всех семейных людей либо проживать в пятиминутной близости от одной из станций монорельса, либо обеспечивать спецпсихологу комфортный проезд до места своего проживания. Док гордился этим проектом: будучи специалистом седьмого ранга, он с полным правом участвовал в законотворческом процессе, а его голос стоил двадцати голосов рядовых членов партии.

О, если бы удалось достичь первого ранга! Тогда он мог бы отправить нечестного Макарова в позорную отставку (а такая отставка означала, что Макаров больше никогда не найдет работу) и назначать на должности только проверенных людей: тех, чьим единственным, фанатичным желанием было бы служить детям…

Но пока это были лишь честолюбивые мечты. Пока требовалось только усердно, неутомимо работать.

Профессиональное чутье подсказывало Доку, что Алеше требуется помощь. Его мать отвечала на вопросы как тысячи других обычных матерей. Но Док волновался не о ней. Гораздо сильнее его интересовал отец ребенка.

Почва здесь была скудной, растрескавшейся, с примесью красной глины. Пахло сухой травой и чем-то металлическим.

Следуя указанием особого казенного навигатора, показывавшего гораздо больше объектов, чем свои рядовые собратья, Док взобрался на крутой холм, и его взгляду предстал неожиданно величественный коттедж.

— В наличии башенки. — прокомментировал Док. — Стало быть, имеем дело с замком. Но житье на отшибе не убережет вас от закона, мои дорогие.

Прежде чем приблизиться к зданию, Док посерьезнел, опустился на одно колено, сунул руку под белоснежную рубашку и вынул нательный талисман на цепочке.

«Семья — все. Полная открытость». — гласила выгравированная надпись.

Для Дока не было слов слаще этого лозунга. Он поцеловал талисман, прикрыв глаза, а потом спрятал его обратно под рубашку. Господи, дай сил распознать злодейство, убереги от ошибки.

— Здравствуйте. — тихо сказала Мария Павловна и тут же отвела взгляд.