Мастер игрушек

Кто он на самом деле мне неизвестно, — решился все же говорить я. — Он приехал в деревню давно. Говорят, у него не пошли дела в городе, и он прибыл сюда, чтобы уединиться. Мастерил сначала куклы…

Из-за елей вышла какая-то тень. Маленькая, но с очертаниями человека. Мне не нужно было интересоваться, кто это. Стоило Громову включить фонарик и опуститься вниз, как я тут же последовал за ним, чуть не налетев ему на спину. Мне было ужасно страшно. Кажется, даже язык заплетался.

Мы спустились по лестнице метров на семь под землю и встали в коридоре, обшитом добротной вагонкой, почти не тронутой тленом. Еще было множество полок, на которых сидели старые куклы из пластмассы и дерева.

— Да тут не землянка, а какой-то подвал… — пробурчал следователь, направляясь дальше.

— Этот Мастер сначала стал другом всех детей, — продолжал я рассказ. — Просто делал подарки и ничего не требовал взамен. На его участке всегда было много ребятишек, слышался смех и радость.

Мы прошли по коридору в одну единственную комнату. Здесь стоял диван, заваленный бумагами письменный стол, разбросанные старые книги. Рядом с печкой-буржуйкой приютился читальный столик, на котором лежали эскизы игрушек, в том числе клоуна с площадки.

— А затем родители попросили его сделать детскую площадку у озера, за что он взялся с большим энтузиазмом.

У входа послышалось какое-то шуршание. Громов не обратил на него внимания, а я слышал. Отчетливо.

— Сначала все было хорошо. Детям очень понравилась новинка, радовались. Родители были довольны. А затем начали пропадать дети…

Свет фонарика Громова высветил на одной из стен множество фотографий. Детских. Девочек и мальчиков. Около десятка. На лице одного из мальчиков мой взгляд остановился особо. Светловолосый. А рядом девочка с черными как смоль длинными волосками и носиком с горбинкой. Эля…

— Полиция ничего не смогла найти. Любые обвинения в адрес Мастера были бездоказательны…

Громов посветил на полку под фотографиями. На них лежали предметы: очки, ручки, ленточки, цепочки, часы…

— Постой-ка. А это что такое? — Громов посвятил на старые часы с потертым ремешком. — Точно такие же я видел вчера на Святославе…

У входа что-то хрустнуло, а затем с грохотом упало. Громов тут же перевел туда фонарь, выхватывая из-за пояса пистолет. Но я не обратил внимания на происходящее. Я увидел такое, от чего у меня в миг перехватило дух…

— Алиса … — пробормотал я, зажав в руках кулон жены. В следующий миг я бросился к выходу, не обращая внимания на крики Громова и взмывшие в воздух предметы. Почему же так? Неправильно, надо по-другому!

Я бежал, что было сил. Спотыкался, падал, поднимался и снова бежал. Кажется, разбил колени, содрал ладони в кровь. За мной несся Громов, что-то кричал, вроде даже угрожал. Но он не понимает, глупец, он не понимает…

Заходить на участок, чтобы понять произошедшее мне было ненужно. Вся земля вокруг дома была залита красной жижей, она сочилась из приоткрытой двери, ведшей на веранду. Я упал на колени, забрызгавшись жидкостью, и заплакал. Раны и ссадины тут же обожгло ужасной болью.

— Кириллов! Какого черта, ты… — заорал мне на ухо следователь, больно схватив за плечо, но тут же осекся. — Господи…

Заливаясь слезами, я поднял голову и посмотрел куда уставился Громов. На окна моего дома. Через них на нас смотрели люди. И на первом и на втором этаже. У них всех были белые лица и вместо глаз — черные провалы…

— Вы хотели узнать, что здесь происходит? — зарычал я, проглатывая соленые капли. — Я покажу вам. Покажу.

Вскочив резко и плавно, словно кошка, я бросился в сторону Логова. Вокруг застонал ветер, налетели черные облака, сверкнули молнии. Нет, сегодня я не буду бояться. Да и вообще в этом никогда не было никакого смысла. Отчего-то приданный мне глупый инстинкт…

Пулей промчавшись сквозь заросли, я выбежал на площадку. Вся она была залита красной субстанцией, особенно бурлила рядом с головой клоуна. Клоуна! Надо же… Вот шутник.

— Кириллов, что происходит, кто эти люди там…

— Вы сами видели. Это не люди. Помогите, — сказал я, подбежав к клоуну. — Когда я скажу, нажмите на глаз. На счет три. Раз, два, три!

Мы вместе вдавили белки глаз клоуна и тут же отпрянули: старая игрушка затряслась, что-то щелкнуло, а затем голова раскрылась словно бутон, открывая лаз. Красная жижа вокруг бурлила, с неба рвался дождь, гремел гром…

— После вас, — сказал я, и слова мои прозвучали так грозно, что Громов не стал спорить. Только смерил меня задумчивым взглядом и полез вниз.

Стоило нам спуститься, как в огромном зале загорелись свечи в подсвечниках. В тусклом свете возникли множественные фигуры кукол, солдатиков, манекенов, масок, париков. Вдоль стен стояли ряды вешалок с мужской и женской одеждой, бесконечные коробки с обувью.