Добавить в моё избранное
29 мин, 8 сек 9262
И я… Я бросил Юхана, а сам спрятался тут же, за рядом бочек. Он лежал совсем близко от меня, и я смотрел на него. Сам он глазами, расширившимися от ужаса, глядел вперед, на лестницу. Не прошло и полминуты, как огромная тень зависла над братом. Как кошка, я вскочил на бочку и прыгнул вверх и вперед. Надо мной возвышалась огромная коричневая фигура ростом в десять футов. В тот момент, когда я вцепился в мокрую глину головы, монстр сделал шаг вперед и всем весом наступил на моего брата. Я, как безумный, колотил рукояткой пистолета по голове чудовища, потом пистолет выпал, и я стал бить кулаком. Вдруг моя рука провалилась в какое-то углубление, от неожиданности я разжал кулак и схватил что-то мягкое. Выдернув руку, я понял, что держу какую-то бумажку. В тот же миг исполин замер, дернулся и рассыпался на части. Я упал прямо на брата. Вид его был ужасен: от груди осталось кровавое месиво. Весь в крови и пыли, я поднялся на ноги и оглянулся. Мои товарищи не оставили меня — в тот же миг трое или четверо из них спрыгнули вниз, подхватили меня и потащили к окну. Пробегая мимо евреев, один из них сделал быстрое движение рукой. Старик покачнулся и упал навзничь, на руки стоявших позади. После этого я потерял сознание.
Я пришел в себя только в лагере. Мне рассказали, что невероятной силы удар выбил ворота. Стоявшие на страже сразу побежали в дом предупредить остальных. Один немец и чех остались у двери, а другие разбежались по дому, чтобы собрать всех вместе. Когда гигант вырвал входную дверь, чех выстрелил из мушкета, а немец бросился вперед с саблей. Удивительно, но пуля не причинила вреда голему. Не снижая хода, чудовище схватило немецкого храбреца и, не обращая внимания на сыпавшиеся удары, прижало к себе. Тогда я и услышал те страшные крики сверху.
Монстр преследовал моих товарищей по всем комнатам, сгоняя их вниз, к своему хозяину. Потом нам стало ясно, что именно старик своим пением вызвал это ужасное создание. Один за другим пробегали оставшиеся целыми друзья мимо меня. Моему брату просто не повезло. И все же… — Андреас надолго умолк. — Я никогда не смогу забыть, как он смотрел туда, на вход в подвал… Я ведь испугался, что, спасая его, не успею спастись сам. Я просто испугался…
Все сидели, не в силах пошевелиться. Глубокая тьма окружала стол с четырьмя путниками, и только пламя нескольких почти догоревших свечей освещало их лица. Тишину нарушил басовитый голос нового спутника:
— Как послушаю, невеселые у вас истории. Ты, казак, поди свою уже рассказал?
Иван мрачно кивнул.
В нательной рубахе, с накинутым на плечи тулупом, незнакомец выглядел несуразно. Почесав короткую, на моряцкий манер стриженную бороду, он продолжил, сильно окая:
— Ну, во-главных, спасибо и поклон земной, что пропасть не дали, спасли. Если б лошадь не почуяла, где двор, так бы и ушел вверх по реке. Сейчас, поди, уже перед судией небесным отчет бы держал. Ну и спасибо, что от стола не отказали: люди тутошние меня не приимут… Да…
— И чего так, вы ж все тут заодно, это мы не тутошние, — с расстановкой сказал Иван.
— Ну да, тутошние. Или тамошние… — Незнакомец опять замолчал. Потом неспешно заговорил снова: — Тут не просто все. Опять же, спасибо вам. — Андреас и Иван отмахнулись, но подьячий внимательно слушал, подавшись вперед. — Зовут меня Аникей Симарин и живу я в этих краях сызмальства, а питает меня море. С ватагами промышляю морского зверя, свою долю по зиме в Вологду на торг вожу. Так и сейчас вез…
— А чего тогда со своими не увяжешься, вместе ехать проще, — подал голос подьячий.
— Я ж говорю, не приимут. Считают, я лишнего живу.
— Чего? — вытаращился казак.
— Да было дело. О седьмом годе уже. — Аникей опять поскреб бороду. — Отправились мы раз ватагой на Новую Землю, за моржом, зуб брать. Решили посевернее зайти, там и зверя поболе, и зуб мореный есть, самый дорогой, значит. Сели в коч, поплыли. А было нас тринадцать душ… Далеко забрались, аж за Маточкин Шар. Нашли место хорошее, коч вытащили, из плавника избушку сотворили, печурку, опять же, собрали. Начали мы зверя бить, из воды мореный зуб тягать, хорошо дело пошло. Да только уж слишком хорошо — месяц поработали, да и пора возвертаться было. Ан нет, зверя много, где уж тут остановиться. В общем, затянули мы, а тут и бури начались. На море волны в три сажени, снег мокрый стеной, а мы сидим в избе, топим без передыху, моржа едим и думаем, когда с севера лед придет. Когда лед придет, считай, мы покойники — побьет коч, утопнем. Льда дождаться и пешком дойти — тоже не выйдет, уж слишком далеко от людей забрались. Зимовать — припаса не взяли, на морже долго не продержишься. Немедля в путь отправиться — буря сразу коч перевернет, к Садко в гости пойдем. Нам бы три денька тихих, мы б под парусом да на веслах поднажали, а там уж не пропасть — вдоль берега, вдоль Печерского края, к Канину Носу выбрались бы. Но нет, ревет, метет… Мы уж молились-рядились, мужались-ругались, а все без толку.
Я пришел в себя только в лагере. Мне рассказали, что невероятной силы удар выбил ворота. Стоявшие на страже сразу побежали в дом предупредить остальных. Один немец и чех остались у двери, а другие разбежались по дому, чтобы собрать всех вместе. Когда гигант вырвал входную дверь, чех выстрелил из мушкета, а немец бросился вперед с саблей. Удивительно, но пуля не причинила вреда голему. Не снижая хода, чудовище схватило немецкого храбреца и, не обращая внимания на сыпавшиеся удары, прижало к себе. Тогда я и услышал те страшные крики сверху.
Монстр преследовал моих товарищей по всем комнатам, сгоняя их вниз, к своему хозяину. Потом нам стало ясно, что именно старик своим пением вызвал это ужасное создание. Один за другим пробегали оставшиеся целыми друзья мимо меня. Моему брату просто не повезло. И все же… — Андреас надолго умолк. — Я никогда не смогу забыть, как он смотрел туда, на вход в подвал… Я ведь испугался, что, спасая его, не успею спастись сам. Я просто испугался…
Все сидели, не в силах пошевелиться. Глубокая тьма окружала стол с четырьмя путниками, и только пламя нескольких почти догоревших свечей освещало их лица. Тишину нарушил басовитый голос нового спутника:
— Как послушаю, невеселые у вас истории. Ты, казак, поди свою уже рассказал?
Иван мрачно кивнул.
В нательной рубахе, с накинутым на плечи тулупом, незнакомец выглядел несуразно. Почесав короткую, на моряцкий манер стриженную бороду, он продолжил, сильно окая:
— Ну, во-главных, спасибо и поклон земной, что пропасть не дали, спасли. Если б лошадь не почуяла, где двор, так бы и ушел вверх по реке. Сейчас, поди, уже перед судией небесным отчет бы держал. Ну и спасибо, что от стола не отказали: люди тутошние меня не приимут… Да…
— И чего так, вы ж все тут заодно, это мы не тутошние, — с расстановкой сказал Иван.
— Ну да, тутошние. Или тамошние… — Незнакомец опять замолчал. Потом неспешно заговорил снова: — Тут не просто все. Опять же, спасибо вам. — Андреас и Иван отмахнулись, но подьячий внимательно слушал, подавшись вперед. — Зовут меня Аникей Симарин и живу я в этих краях сызмальства, а питает меня море. С ватагами промышляю морского зверя, свою долю по зиме в Вологду на торг вожу. Так и сейчас вез…
— А чего тогда со своими не увяжешься, вместе ехать проще, — подал голос подьячий.
— Я ж говорю, не приимут. Считают, я лишнего живу.
— Чего? — вытаращился казак.
— Да было дело. О седьмом годе уже. — Аникей опять поскреб бороду. — Отправились мы раз ватагой на Новую Землю, за моржом, зуб брать. Решили посевернее зайти, там и зверя поболе, и зуб мореный есть, самый дорогой, значит. Сели в коч, поплыли. А было нас тринадцать душ… Далеко забрались, аж за Маточкин Шар. Нашли место хорошее, коч вытащили, из плавника избушку сотворили, печурку, опять же, собрали. Начали мы зверя бить, из воды мореный зуб тягать, хорошо дело пошло. Да только уж слишком хорошо — месяц поработали, да и пора возвертаться было. Ан нет, зверя много, где уж тут остановиться. В общем, затянули мы, а тут и бури начались. На море волны в три сажени, снег мокрый стеной, а мы сидим в избе, топим без передыху, моржа едим и думаем, когда с севера лед придет. Когда лед придет, считай, мы покойники — побьет коч, утопнем. Льда дождаться и пешком дойти — тоже не выйдет, уж слишком далеко от людей забрались. Зимовать — припаса не взяли, на морже долго не продержишься. Немедля в путь отправиться — буря сразу коч перевернет, к Садко в гости пойдем. Нам бы три денька тихих, мы б под парусом да на веслах поднажали, а там уж не пропасть — вдоль берега, вдоль Печерского края, к Канину Носу выбрались бы. Но нет, ревет, метет… Мы уж молились-рядились, мужались-ругались, а все без толку.
Страница
7 из 8
7 из 8
